О девушка в метро с потекшей тушью,
ты, к двери отвернувшаяся тут же, -
не плачь, твоя мечта осуществится
о чистом, добром и прекрасном принце.
Лишь запасись терпением верблюжьим,
помайся с черствым и бездарным мужем,
с крикливой дочкой и тяжелым зятем,
стань ведьмою, привыкшею к проклятьям.
И вот, когда и тень надежды минет
и лик старухи глянет из колодца,
тогда-то невозможное - начнется:
он подойдет к тебе с охапкой желтых
кленовых листьев и тебе протянет
сокровище свое - и засмеется;
и черный лед в душе твоей растает,
и этого сам дьявол не отымет.
_________________________
Григорий Кружков родился 14 сентября 1945 г. в Москве.
Поэт, переводчик, эссеист, исследователь англо-русских литературных связей. Закончил физический факультет Томского университета и аспирантуру Института физики высоких энергий (Протвино). В 1971 г. издательством «Художественная литература» опубликованы его первые переводы из Теофиля Готье и Эдгара По. В 1992 - 1994 гг. редактор поэзии журнала «Огонек». Член СП Москвы и ПЕН-клуба. В 2000 г. защитил диссертацию в Колумбийском университете (Нью-Йорк) на тему «Communio poetarum: W. B. Yeats and Russian Neoromanticism» и получил степень доктора философии (PhD) по русской литературе. С 2001 года преподает в РГГУ, профессор Института Филологии и Истории.
Вем* только, встарь говаривал Сократ,
что ничего не вем. И был стократ
он прав, Сократ: увы, мы не вельми
горазды весть, рожденные людьми.
Побольше б нам, собратья по перу,
собравшись у Сократа на пиру,
пить, да поменьше языком молоть.
А чтобы веселей прошел обед,
сыграй, сыграй, миляга Никомед,
какую-никакую нам мелодь!
Твой музыкальный с дырочкой снаряд
не врет, и лаконический наряд
рабыни привирает лишь слегка;
и змей не врет - развилкой языка;
и свет не врет,
и смерть,
и створки врат
не врут, когда приходит в город враг;
и ветер в поле не разносит врак;
и эта уморительная плоть
не врет - нога, рука, желудок - вплоть
до самого последнего прыща,
не врет и сердце, слева трепеща;
сморкнется нос или глазок сморгнет -
ни глаз, ни нос не врут. И только рот,
как титьку бросит в годик или два,
так и пошло: слова, слова, слова.
___________________________________
Григорий Кружков родился 14 сентября 1945 г. в Москве.
Поэт, переводчик, эссеист, исследователь англо-русских литературных связей. Закончил физический факультет Томского университета и аспирантуру Института физики высоких энергий (Протвино). В 1971 г. издательством «Художественная литература» опубликованы его первые переводы из Теофиля Готье и Эдгара По. В 1992 - 1994 гг. редактор поэзии журнала «Огонек». Член СП Москвы и ПЕН-клуба. В 2000 г. защитил диссертацию в Колумбийском университете (Нью-Йорк) на тему «Communio poetarum: W. B. Yeats and Russian Neoromanticism» и получил степень доктора философии (PhD) по русской литературе. С 2001 года преподает в РГГУ, профессор Института Филологии и Истории.
Я столько умирал и снова воскресал -
И под ударами таинственных кресал,
Перегоревший трут, я одевался снова
В эльфийский плащ огня, в халат мастерового.
И я смотрел в костер, как в зеркало вдова,
И в пепле находил забытые слова,
И вырывал себя из собственной могилы,
Скребя, как верный пес, когтями грунт застылый.
Я прожил жизнь мою, и к смерти я привык,
Как к шуму времени - сутулый часовщик,
Или как пасечник в своем углу веселом
К носящимся вокруг шальным и добрым пчелам.
__________________________________
Григорий Кружков родился 14 сентября 1945 г. в Москве.
Поэт, переводчик, эссеист, исследователь англо-русских литературных связей. Закончил физический факультет Томского университета и аспирантуру Института физики высоких энергий (Протвино). В 1971 г. издательством «Художественная литература» опубликованы его первые переводы из Теофиля Готье и Эдгара По. В 1992 - 1994 гг. редактор поэзии журнала «Огонек». Член СП Москвы и ПЕН-клуба. В 2000 г. защитил диссертацию в Колумбийском университете (Нью-Йорк) на тему «Communio poetarum: W. B. Yeats and Russian Neoromanticism» и получил степень доктора философии (PhD) по русской литературе. С 2001 года преподает в РГГУ, профессор Института Филологии и Истории.
Все изменяется, кроме палочки от эскимо.
Юные парочки молча бредут из кино.
Там, в бельэтаже, смуглая штора дрожит.
Старая дама смотрит на снимок Брижит.
Лучше не думать о том, где ее муженек:
Там, где лежит он, лежит лишь его стерженек.
Лучше не трогать скрипящие створки трюмо.
Все изменяется, кроме палочки от эскимо.
Это ль картуш, заключавший в себе божество?
Время слизало царское имя с него.
Тонкая палочка, высветленная добела.
Где ты русалочка, ночью сегодня была?
Спят динозаврихи на пустыре городском.
На птицефабрике пляшут петух с петухом.
Тонкого тления реет в ночи аромат.
Спят вожделения, воспоминания спят.
Старая дама обшаривает пиджаки.
Чьи это в комнате тихие веют шаги?
Даже дракон одряхлел на ее кимоно.
Все изменяется, кроме палочки от эскимо.
__________________________________
Григорий Кружков родился 14 сентября 1945 г. в Москве.
Поэт, переводчик, эссеист, исследователь англо-русских литературных связей. Закончил физический факультет Томского университета и аспирантуру Института физики высоких энергий (Протвино). В 1971 г. издательством «Художественная литература» опубликованы его первые переводы из Теофиля Готье и Эдгара По. В 1992 - 1994 гг. редактор поэзии журнала «Огонек». Член СП Москвы и ПЕН-клуба. В 2000 г. защитил диссертацию в Колумбийском университете (Нью-Йорк) на тему «Communio poetarum: W. B. Yeats and Russian Neoromanticism» и получил степень доктора философии (PhD) по русской литературе. С 2001 года преподает в РГГУ, профессор Института Филологии и Истории.
1442
Чтоб аккуратно зачинить
Изодранную Веру -
Нужна невидимая нить -
Из воздуха - к примеру -
Стежок невидимой иглы -
Взгляните - вот как ловко -
И вновь она - целехонька -
Сияет, как обновка!
(пер. Григорий Кружков)
1442
To mend each tattered Faith
There is a needle fair
Though no appearance indicate -
'Tis threaded in the Air -
And though it do not wear
As if it never Tore
'Tis very comfortable indeed
And spacious as before -
511
Шепни, что осенью придешь -
И лето я смахну,
Как надоевшего шмеля,
Прилипшего к окну.
А если год придется ждать -
Чтобы ускорить счет -
Смотаю месяцы в клубки
И суну их в комод.
И если впереди - века,
Я буду ждать - пускай
Плывут века, как облака
В заокеанский рай -
И если встреча суждена
Не здесь - в ином миру,
Я жизнь сдеру - как шелуху -
И вечность изберу -
Но мне - увы - неведом срок -
И день в тумане скрыт -
И ожиданье - как оса
Голодная - язвит.
(пер. Григорий Кружков)
If you were coming in the Fall,
I’d brush the Summer by
With half a smile, and half a spurn,
As Housewives do, a Fly.
If I could see you in a year,
I’d wind the months in balls -
And put them each in separate Drawers,
For fear the numbers fuse -
If only Centuries, delayed,
I’d count them on my Hand,
Subtracting, till my fingers dropped
Into Van Dieman’s Land.
If certain, when this life was out -
That your’s and mine, should be -
I’d toss it yonder, like a Rind,
And take Eternity -
But, now, uncertain of the length
Of this, that is between,
It goads me, like the Goblin Bee -
That will not state - it’s sting.
Очевидно, я чудак
И всегда им буду:
Обожаю вечерком
Перемыть посуду.
Слева в кране - кипяток,
Справа - кран холодный.
Руки заняты,
Зато
Голова свободна.
Вышел Лев из-за горы
И, подумав, молвил:
- РРРЫ!
Подлетели какаду:
- Что имели вы в виду?
Рразорву и ррастерзаю?
Рразнесу и рраскидаю?
Рраспугаю всех подряд?
Лев сказал:
-Я просто РРРРРАД!