Доморощенные психологи, как один,
Начитавшися Фрейда, твердят о вине родителей
Перед бедным детенышем. Надо же! Ты гляди!
Ты ни в чем не виновен. Приятно же? Офигительно!

Ты не хочешь учиться? А где же желанье взять,
Если каждое утро с упорством, достойным лучшего,
Из уютной постельки тебя вынимает мать.
«Не ну че за садистка? Пойду накурюсь! Замучила!»

Ни к чему не стремишься? А фигли куда-то лезть?
На любой твой рекорд ведь найдется другой рекордище.
И тогда ты сломаешься — полностью нафиг весь!
Это ж гордость задета! А ты же ведь шибко гордый же.

Ты унылой какашкой, воткнувшейся в телефон,
По проспекту плетешься с привычной бутылкой «Клинского»?
Не иначе, виновен папаша. «Ну, точно — он!
Нафига он тогда навязывал этот финский мне?»

А в твоих телесах разжиревших кого винить,
Если ты круглосуточно точишь батоны тоннами,
Не забыв от души сгущеночкой их полить?
Это дура-физичка с протонами и ньютонами!

Это так элегантно, продвинуто и умнО:
Только не по-людски — как коленочки у кузнечика.
Но по этой системе любое свое говно
Ты легко переложишь на чье-то другое плечико.

И, конечно, однажды: «Уж я-то, уж своему
И игрушки, и цацки, и Турцию, и Европу».

Фрейд взбесившейся белкой мечется во гробу,
Глядя, как своему обалдую
Ты дуешь
В попу.