Закончится эпоха бега, эпоха листьев на груди.
Я сяду в маленький автобус, я уроню свой взгляд в окно
как горсть блестящих безделушек, как сброшенный с плеча мундир,
как голубей бумажных писем, всю жизнь летающих за мной.
И я подумаю «как скоро?»,
я улыбнусь в разбитый пол,
сомну уже пустую пачку мне отслуживших сигарет.
Автобус тронется неспешно — пускать людей в свое тепло,
автобус тронется безгрешно,
как мотылек большой — на свет.
И я доеду.
У подъезда замру, весь воздух охвачу,
чтобы запомнить его сладость, его родимость и уют.
А дед на сломанной скамейке — былой лихач, теперь ворчун,
мне скрипнет: «что ж ты встал, тетеря? Иди, тебя, похоже, ждут».
Пойду.
Приветствуя ступеньки, как побратимов, как друзей,
пойду,
себе почти не веря,
почти смущен, почти крылат,
открою двери.
Ключ мой старый вдруг подойдет для тех дверей.

И ты совсем не удивишься, как будто бы и впрямь ждала.