— Ты мне того не этого. Не понимает она. Мало ли чего я говорила? А сейчас другое говорю. Дашка — моя. Она девка. Ей имущество позарез пригодится, когда замуж соберется. Пусть знает, что об нее ноги никто не вытерет. Не обтерет. А если обтерет, так я ему ноги то повыдергаю. Ромку я тоже пропесочила, надолго запомнит. Он мне говорил, что все честно поделил. Что Дашку не ущемил. Говорил, что ты Дашку ему не даешь, видеться не разрешаешь. Конечно, я взбеленилась. Я ж думала, он Дашку то мне отдаст! А что оказалось? Ты тут трупом валяешься. Дашка к нему пришла, он ее выставил, потому что у него баба новая. Девка никому не нужна. Живет в халупе. У Ромки то я была — квартирку он себе отхряпал солидную. Где это видано, чтобы с бывшей женой так поступить? Ты ему мало дала? А то я не знаю! Да если бы не твоя квартира, где бы он был? Это не по совести. Ты тут в отключке, Дашка плачет, а он с очередной девкой в постели кувыркается? Дочь к нему пришла, пожить попросилась, а он чего? Дашка мне все рассказала! Это мужик называется? Знает ведь, собака страшная, что ты больная пребольная, Дашка еще дите. Сделай по человечески, разведись по людски, веди себя по нормальному, да я первая буду новой невестке радоваться. Слышь? Видела я ее. Ну, колхоз колхозом. Ты хоть и с придурью, но у тебя стиль, я ж видела, что Ромка тебе не пара. Ты ж с другой грядки. Ты ж как мои георгины. А эта — ну прости господи, редиски пучок залежалый. Нос картошкой, ноги тумбы. Что в ней Ромка нашел? Еще и наглая такая. Ты хоть молчала, вежливая была. Если что и думала, так не говорила. Достоинство у тебя было. А эта сразу подлизываться начала — Валентина Даниловна то, Валентина Даниловна се. Да какая у вас дача, да какие у вас перцы, да какие картины! Да ну ее, на все буквы перебуквы. Ешь давай. На тебе Дашка, и я не вечная. Сколько мне еще осталось? Только ты у Дашки и будешь…