Больничная палата напоминала отутюженный галстук-больно жала горло и слепила в глаза. А еще палата номер сто двадцать один пахла отчаянием и агрессией, болью и ненавистью. Федор Росс тупо перебирал кнопки мобильного телефона, что-то ища в нем. Возможно, ответы на многочисленные вопросы. Возможно, контакт забытой подруги. Возможно, просто занимал и без того ушедшее время. Пятый месяц бессмысленного валяния на жесткой кровати, обеды, анализы, медсестры. Особенно, одна… Тая. Имя-то какое… Древнее. Втюрилась в него, как пить дать. Федор Росс привык к вниманию слабого пола в силу своей профессии-хобби. Красивый, стройный автогонщик. Знает два языка, умеет харизматично танцевать танго и одаривать голливудской улыбкой барышень. Эта Тая, медсестричка, с утра до ночи ходит к нему в палату. Что-то читает, подкладывает в больничный обед оладушки со сгущенкой, смущается от одного его взгляда и постоянно говорит о вере. Чихал он на веру, больницу, гонки и саму Таю в частности! О чем вы? Он инвалид! Последняя гонка закончилась для него неудачно. Победа досталась Савалиеву. Будь он… Да будь он счастлив. Виола не приходила уже три недели. Он искренне надеялся сделать ей предложение после гонки, не сомневаясь в победе. Купил кольцо, заказал тур в Париж. Все, как она и хотела. Виола была одной из тех девушек, кто сох по парням в шлемах-рисковых и горячих. Она ездила с Федором на соревнования, болела за него, желала только успехов, была всегда рядом. Или просто-была? Теперь Федя не слышал ее прокуренного голоса, не видел черных глаз, не чувствовал аромата дорогущих духов. Виола растаяла вместе с его болезнью в тумане поражения и печали. Леха приходил каждый день, рассказывал про жизнь. Друг! Один, похоже, друг. Как говаривал батя, «друзья познаются в беде»? Оно самое! А где остальные-то, мать вашу? Петя, дорогой компаньон по нашему скромному бизнесу? Занят? Ну Бог тебе в помощь! А ты, Макарка? На Бали с третьей женой? Даже сестра перестала звонить. Родителям он запретил навещать его чаще, чем один раз в неделю. Незачем матери с ее больными ногами мотаться по больничным коридорам. Отец писал каждые три часа. Настырный. Именно благодаря воспитанию и невероятной поддержке папы, Федор Росс стал первым. Первым в институте. Гонках. Бизнесе. С девушками. Федя всегда высоко ценил женскую красоту, стать, породу. Виола была породистой лошадкой: ухоженной, гордой. Они нашли друг друга, объявив целому миру о своем союзе. Он закрывал глаза на ее бесконечные салоны красоты и болтливых подруг. Виола была неглупой дамой-владела английским, могла поддержать любую беседу, лишь томно улыбаясь и прикрывая глаза. А глаза у Виолы были необыкновенными…
Федор поднял руку, отмахивая мысли. Обезболивающее почти перестало действовать.
— Можно?
В дверях палаты показалась Тая.
-Заходи, — он убрал телефон под подушку и попытался сесть. Но резкая боль сотней игл пронзила тело. Федор закричал.
Тая сделала ему укол. Потом села рядом и мягко погладила его руку.
— Федор, Вам нужно поесть. Я принесла творожную запеканку и морс,-девушка достала два контейнера из шелестящего пакета.
— Не хочу! Оставь меня, прошу!-его злость выплескивалась наружу.
Но Таю совершенно не задевал его жесткий тон. Она невозмутимо раскладывала по тарелкам еду и наливала в высокий стакан морс. По палате разнесся запах детства. Запеканка! Как у мамы!
Он невольно открыл глаза. Тая склонилась над ним, вытирая со лба пот. Какая у нее интересная родинка над верхней губой. Маленькая, аккуратная. А глаза… Синие? Или серые? В свете больничного света они переливались разными оттенками. Длиннющая коса. Аккуратные ногти. Стройная, милая. Федор поймал себя на мысли, что любуется этой волевой девушкой с редким уже именем Таисия.
Он молча проглотил вкусный ужин, любезно поблагодарив заботливую медсестру. Она попросила его не волноваться и, пожелав тихим голосом добрых снов, ушла. А она красавица, эта Тая. Умная, тактичная. Но что с того? Если его ноги неподвижны, а целый мир, казавшийся раньше чудом, стал Адом?
Виола прислала короткое сообщение. В нем она сообщала, что внезапно уехала с родителями в северную столицу и приедет только на следующей недели. Писала, чтоб не скучал и не вешал нос. Ох! Обязательно! Федор со злости швырнул телефон об стену. Он, как весомое прошлое, разбился о больничную стену. Невероятно, но молодой человек испытал неведомое ему уже давно облегчение. Да пошла она! Стерва! Предательница! Точка. Боль душила противно и гадко. Он сжал до посинения пальцев ручку кровати и закричал. В палату вбежала перепуганная Тая. Она, не говоря ни слова, сжала его в своих объятиях и долго-долго гладила по голове. По щекам молодого, но невероятно уставшего мужчины, текли слезы. Не слабости. Горькие, теплые, как июльские реки, слезы. Федор уткнулся в ее пахнущий лекарствами халатик. Он был похож на маленького мальчика, у которого отобрали игрушку. Всклокоченные волосы, бледное лицо, четырехдневная щетина, затертая футболка и потухший взгляд. Тая тихо рассказывала ему о будущем. Его же будущем! Она САМА начнет заниматься с Федором упражнениями. Она САМА составит график его занятий и научит жить здесь и сейчас. Она просила никогда не опускать руки. Хотя бы ради матери и наступившей черемуховой весны, от которой кружится голова невероятно. Не заметив как, она оба уснули крепким сном. Закат почти попрощался с городом, а до рассвета было еще очень далеко. Молодой мужчина гладил шершавой ладонью миниатюрные плечики Таи. Она что-то пробормотала во сне. В широкой груди поселилась надежда, заглянула вера и стало тепло и уютно, как после той самой запеканки с морсом. В открытое окно влетел теплый ветер. Скорее всего, перемен. Перемены — всегда страшно. Но теперь Федор Росс не боялся ничего. Совсем. Ни капельки.
Занятия давались и Феде, и Тае непросто. Он иногда капризничал. Она не обращая внимания, продолжала настаивать. Май раздухарился совсем, принеся с собою жару в город. Тая, как и всегда, в девять утра, массировала ему стопы.
— Ой, — Федор вскрикнул от укола.
— Что?- Тая подняла на него глаза, в который читались страх и забота.
— Тая, мне… больно, — Федор облизнул пересохшие губы.
— Федя! Федя!-девушка бросилась к нему на шею и поцеловала в щеку.
— Это плохо? -он недоверчиво посмотрел на ее улыбающееся и такое красивое лицо.
— Феденька, это чудесно! Это значит, что все теперь будет отлично и ты сможешь ходить! Время — наш друг, дорогой мой ученик, — и она снова поцеловала его.
Молодой человек тоже улыбался, еще не совсем отдавая себе отчет в происходящем. Рядом с ним находился человек, которого он и знал-то несколько недель. Месяцев… Тая — обычная медсестра обычной Девяносто Пятой больницы. Юная, невысокая, сильная, мудрая, настоящая, любящая. Федор залюбовался ею. На сердце стало горячо и томно. И все, что было до аварии, было не То. Он тряхнул головой и взял Таю за руку.
— Ты чего?- она смущенно потупила взор.
— Я люблю тебя, моя медсестра. Видишь, ты заставила меня поверить в чудеса снова, — Федя притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы.
Май договорился с летом однозначно, потому что июнь оказался тоже душным. А конец июля со своей температурой в плюс тридцать заставлял весь честной народ спасаться кто чем может. Под огромной ивой сидели двое: миниатюрная девушка в желтом сарафане и высокий молодой человек в спортивном костюме. Они громко смеялись, не стесняясь абсолютно ничего. Обнимались без остановки, навлекая на себя завистливые взгляды прохожих.
— Ты точно можешь пройтись еще, Федь?-девушка недоверчиво посмотрела на молодого человека.
-Точнее не бывает, дорогая,-он поднял ее на руки и закружил.
— Поставь, дурачок, упадешь же!- Тая закричала.
— Если только с тобой! И вообще у меня для тебя подарок. Мы едем на море. Бархатный сезон, дельфины и гранатовый сок! Ты согласна, о моя королева?
— С тобой, хоть за океан, — она обняла его за шею и двое влюбленных словно растворились в жарком и пылающем июле, объятые Верой и Любовью, Надеждой и Нежностью, ведь без них нет на земле счастья.
Ты тоже любишь тишину?
Она красноречивей слога.
Не оставляй меня одну-
Нас ждут любовь, мечты, дорога.
Нас ждут великие дела,
летим без крыльев? Будут крылья!
А как я без тебя могла?
Я ж погибала от бессилья.
Ты тоже любишь чай с дождем?
Он - словно путник. Слушать может.
Мы все с тобой переживем.
Ты для меня всего дороже.
Ольга Тиманова, Нижний Новгород