…Валентина Даниловна бросила купюру в деревянный ящик, стоявший рядом с паломницей проповедницей, и зашла в церковь. Лиза осталась на улице. Ей вдруг стало нехорошо — подступила тошнота, необъяснимый страх. Она шагу не могла ступить. Захотелось уйти отсюда немедленно. Пропал интерес, отстраненный интерес туриста, которому все равно, на какую гору карабкаться и какие развалины осматривать. Лиза устала — от свекрови, от гостей, от Светок, Надежд, Толиков и бессловесных Стасиков. Она хотела вернуться домой — в свою просторную квартиру, на свой дизайнерский подоконник. Она хотела в свой душ, который не требовалось нагревать никакой колонкой. И на свою кухню, где не было дребезжащего холодильника. Рома предлагал матери купить новый, тихий, мощный, но Валентина Даниловна наотрез отказалась — на ее старом холодильнике удивительным образом зацвели гортензии. И Валентина Даниловна приписала это чудо на счет дребезжания и нагревания задней стенки агрегата.
Лиза не могла заставить себя войти в церковь. Не потому, что Ольга Борисовна и Евгений Геннадьевич не крестили дочь. Лиза впервые видела такую церковь. Достаточно непривлекательное сооружение со старой, заколоченной намертво досками крест накрест колокольней показалось Лизе страшным. Наверное, когда-то церковь была теплой, радостной, привлекательной — позолоченный купол, задорная голубая краска и чисто белое основание. Сейчас же купол был небрежно заляпан штукатуркой, голубая краска давно стала серой и отваливалась кусками. Но не это так потрясло Лизу…