Из публикации.

От Автора.
Когда-то, в начале шестидесятых, мою маму, Л.П. Кин-
стлер, на тот момент еще простую медицинскую сестру, но
уже закончившую медицинский институт в г. Оренбурге, без
особого времени на сборы в дорогу и раздумья, отправили на
стажировку в г. Новосибирск. Это была какая то большая,
напичканная умными докторами, больница. Я, пятилетним
ребенком, был предоставлен самому себе и не возражал та-
кому счастью! Поскольку была зима, санки, коньки… я раз-
влекался как мог, пока не съехав с огромной горки, не получил
сильный ушиб головы. От травмы слегка ухудшилось зрение.
Мама договорилась и меня положили в палату при отделе-
нии глазной хирургии, собственно туда, где она и проходила
практику. Протерпев пару часов постельного режима, я по-
просил меня перевести в другое, более безопасное место, об-
ратившись к ней примерно так: Мамочка, переложи меня бо-
леть в ваш кабинет, потому что со мной в комнате лежит
страшный, сумасшедший дядька, который смотрит в пото-
лок и всегда что-то бормоче Иногда он что-то пишет,
но почему-то с завязанными глазами.
Так я и познакомился с Эдуардом Аркадьевичем Асадо-
вым, слепым гением в поэзии нашего времени.
Мы сразу стали большими друзьями и дядя Эдик беспо-
щадно гонял меня по буриме! Ему в очередной раз, уже и к мо-
ему огромному сожалению, так и не смогли вернуть зрение.
Мне было пять лет, ему неполных 39… Когда мы расстава-
лись он сказал: Я не научил тебя писать стихи, но смог раз-
будить то, что в тебе уже заложено. Больше мы никогда не
встречались, но эти его слова я пронес через всю жизнь! Вот
таким образом и стало развиваться мое творчество.