Русской поэзии всегда не хватало времени - как, впрочем, и места. Отсюда ее интенсивность и надрывность - чтоб не сказать «истеричность». Созданное в существовавших параметрах - под сенью Дамоклова меча - за последние сто лет необычайно, но слишком часто окрашено комплексом - «сейчас или никогда!». Изуродованность поэтической судьбы стала у нас не меньшей нормой, чем ее прерванность, и поэт - даже начинающий - воспринимает себя и трактуется аудиторией в драматическом ключе. От него ожидается не сдержанность, а фальцет, не мудрость, а ирония или, в лучшем случае, искренность. Это - немного, и хотелось бы надеяться, что положение дел переменится; и хотелось бы, чтобы перемена эта началась немедленно…