…Когда бабушка уезжала в командировки, меня забирали к себе дед Георгий и тетя Зарина - так я их называла. Дед Георгий привычно сидел под тутовником или уходил «по делам», а мной занималась тетя Зарина.
Она была известной травницей, только когда я была маленькой, этого не понимала. Если Варжетхан предсказывала будущее, то Зарина помогала до этого будущего дожить.
Травы собирали все сельские женщины. Но тетя Зарина знала о растениях больше, чем любая другая, понимала в них, умела смешивать.
К тете Зарине приходили женщины, которые не могли иметь детей. Как правило, потерявшие надежду, с диагнозом «бесплодие», полученным от официальной медицины. Пока женщина рассказывала о своей беде, тетя Зарина щупала на ее руке пульс и успевала заметить то, что ей было нужно, - белки глаз, волосы, ногти, цвет лица… Она очень многим помогла.
Пару лет назад я зашла в аптеку и купила траву - чабрец, ромашку, шиповник… Набрала несколько пачек. Пришла домой, поставила кастрюлю и набросала по щепотке. Потом процедила и выпила. И только после этого задумалась о том, что сделала, и сразу вспомнила тетю Зарину. Все, что заложено в детстве, останется с тобой навсегда…
Деда всегда можно было найти под тутовым деревом, а тетю Зарину - на травяной кухне. Эту постройку, даже не кухню, а кухоньку - комнатушка, кладовка и печка, построил тете Зарине сын, Зорик. Дед Георгий был против, но сын настоял - в первый и последний раз в жизни. Кухонька была игрушечная, всегда чисто выбеленная - тетя Зарина сама ее белила. Это было ее убежище, ее «территория», куда мужчины не заходили никогда. Да и женщин Зарина туда пускала неохотно.
Над печкой висели пучки травы. А на печке, в которой всегда тлели угли, стояли ковшики с очередным отваром. Булькали или томились. Тетя Зарина сидела на любимом старом стуле и шила маленькие мешочки, в которые пересыпала траву.
В кладовке на полках стояли банки, склянки, бутылки и бутылочки, с пробками и крышками. Темного, прозрачного или зеленого стекла. Когда тете Зарине благодарные «пациенты» приносили гостинцы (варенье, компот), она сначала оценивала тару, а потом содержимое. Бабушка всегда передавала ей баночки из-под лекарств, которые мама привозила из Москвы. Эти баночки тетя Зарина особенно ценила и хранила в них только очень редкие настойки.
В этой кухне тетя Зарина менялась совершенно. Становилась выше ростом, значительнее… К старости она стала хуже видеть, и я должна была переливать в банки и бутылки настойки мерной чашкой через воронку.
- Я уже не вижу, налей сто миллилитров, - говорила она мне.
- Ты можешь и не глядя, - отвечала я.
Это ее умение - налить нужное количество без всякой мерной чашки - приводило меня в восторг.
Иногда тетя Зарина будила меня рано утром и говорила:
- Пойдем. Сегодня надо.
Мы шли собирать травы.
Чабрец рос вдоль железной дороги. Ромашка - на пригорке, на поляне.
- Я устала, не могу больше идти, - ныла я.
- Пойдем, пойдем, еще чуть-чуть, - отвечала тетя Зарина.
У нее была удивительно легкая, как у молодой девушки, походка. Она взбегала на горки и сбегала со склонов. И при этом странный, как будто остановившийся сосредоточенный взгляд. Иногда она поднимала голову, смотрела по сторонам, как будто видела эти окрестности впервые в жизни.
Она вдыхала запах травы, воздуха, земли… Срывала, подносила к носу, делала вдох…
- Тетя Зарина, ты как собачка, - смеялась я, - расскажи мне историю!
- Что? - спрашивала она. - Не знаю я никаких историй.
- Ну расскажи хоть что-нибудь! Хоть про травы свои!
- Что про них рассказывать? Смотри, нюхай, собирай, думай - будешь все знать.
Ромашку надо было срывать аккуратно, только цветочки, без стебелька. Пока мешок не нарвешь - не присядешь. Тетя Зарина сшила мне специальный мешочек для сбора травы. На длинном ремешке через плечо.
Этой ромашкой, пахучей, только что собранной, тетя Зарина мыла мне голову, ополаскивала. А сама вместо шампуня использовала воду, оставшуюся из-под домашнего сыра. Как это называется? Закваска? Сыворотка? Не помню.
Чабрец должен быть красивым. Именно так - красивым. Тетя Зарина сушила его целиком.
- Иди сюда. Нюхай, - подзывала меня она.
Этот жест ее я тоже помню. Как она брала цветок, траву или травяную смесь на ладонь, растирала второй ладонью, слегка придавливая, и рассыпала по руке, покачивая, как будто проветривая запах.
Еще я помню ступку - огромную и тяжелую. Которую нельзя было трогать ни при каких обстоятельствах. Тетя Зарина толкла в ней траву. Она что-то шептала, а ступка издавала глухие звуки - тум, тум, тум…
Днем после обеда я часто под них засыпала. Я до сих пор не могу засыпать в полной тишине. Тетя Зарина толкла свои травы, бабушка печатала на механической машинке репортажи, мама - исковые заявления…
А еще только на этой кухне, у тети Зарины, получались самые вкусные печеные яблоки. И никогда одно яблоко не было похоже по вкусу на другое - каждое было с «секретиком». Тетя Зарина вырезала ножом ямку в яблоке и заливала ложку меда. Или на место косточек прятала грецкий орех. Ей нравилось смотреть, как я, обжигаясь, ем яблоко и отгадываю, в чем «секретик».
Апельсиновые корки, пленки с молодого, еще зеленого грецкого ореха, яичная скорлупа - тетя Зарина не выбрасывала ничего.
Цвела липа. У тети Зарины перед домом росло роскошное дерево. Аромат был такой, что я все время ходила одуревшая от запаха.
- Бери мешок и лезь на дерево, - велела мне она.
- Не хочу, теть Зарин, - загундосила я, - можно завтра?
Она понюхала воздух.
- Нет, нельзя. Полезай, - решительно мотнула головой.
Я сидела на дереве и срывала липовый цвет. Сумка оттягивала плечо, хотя была заполнена невесомыми, невероятно красивыми цветами.
- Я больше не могу! - кричала я.
Под деревом на стульчике сидела тетя Зарина, перебирала траву.
- Ты можешь. Терпи, - тихо и спокойно сказала она.
Когда бывает тяжело, я вспоминаю тот ее взгляд и голос: «Ты можешь, терпи…»