Элеонора фон Ботмер влюбилась в Федора Тютчева с первого взгляда. Она тайно обвенчалась с возлюбленным. Тютчев и Элеонора были счастливы. Но семью неожиданно постигла беда. Когда в 1838 году Элеонора плыла вместе с дочерьми к мужу в Турин, куда его назначили дипломатом, на их пароходе вспыхнул пожар. Она бросилась спасать детей и вынесла их с горящего судна. Физически Элеонора не пострадала, но случившееся стало для нее серьезным нервным потрясением, от которого она так и не смогла оправиться. Вскоре она умерла в мучениях, Тютчев был безутешен и писал о своей трагедии министру иностранных дел Карлу Нессельроде.
Милостивый государь, граф Карл Васильевич,
Соизволит ли его величество государь император простить меня за то, что я доныне медлил принести ему изъявления моей благодарности за его последние благодеяния?.. Если даже и в эту минуту я все еще нахожусь в нерешительности?.. Какими словами высказать признательность, проникнутую лишь отчаянием и слезами скорби?
Милостивый государь, я все потерял… Слова, я это чувствую, не значат ничего… Но ведь у человека нет иного средства выразить, сколь изранено его сердце.
И тем не менее память об этом последнем благодеянии, об этом благодеянии, осенившем ее смертный одр, останется для меня навсегда священной… Не было ли оно обращено к той, которой уже нет? Не известие ли об этом благодеянии принесло ей последнюю радость, последнее светлое чувство, которое ей дано было изведать на земле?..
Два дня спустя обнаружилась та болезнь, которая, протекая в жесточайших мучениях, разбила одно из самых благородных сердец, когда-либо созданных Богом.
Теперь она навсегда избавлена и от благ, и от скорбей этого мира.
Но возле ее гроба остались трое малолетних детей… Несколько месяцев назад их мать ценою последних остававшихся у нее сил сумела пронести их сквозь пламя и вырвать их у смерти. Но это усилие стоило ей жизни. Она его не вынесла… Ее дети, правда, живы, но у них нет больше матери, которая блюла бы их детство и оберегала их юность…
Что до меня… милостивый государь, как ни горестно, как ни постыдно такое признание… я ни на что не способен, я сам ничто. Испытание не было соразмерено с моими силами… Я чувствую себя раздавленным… Я могу лишь проливать слезы над этими несчастными детьми. Я не могу о них позаботиться.
Но есть Бог и государь… Этому двойному покровительству поручаю я их… Пусть тот, кто несколько месяцев тому назад, после кораблекрушения, поддержал своей помощью мать и детей, теперь, когда она их покинула, не отнимет своей десницы от этих трех осиротелых головок.
С глубочайшим почтением честь имею быть,
милостивый государь,
вашего сиятельства
покорнейший слуга
Ф. Тютчев