Сказка про того, кто кусает за бочок.
***
- Девочка-девочка, - шепчут рядом, шепчут так тихо, что шёпот почти утопает в перестуке поездных колёс. - Девочка, слышишь меня?

Настя мотает головой: в поезде всегда такая ерунда мерещится! - и поворачивается на другой бок. Чудится, что рядом вздыхают; а может, это воздух из кондиционера касается лица. Из чистого любопытства - ну ничего же страшного не произойдёт! - Настя приоткрывает глаза - и так резко садится, что чуть не стукается лбом о багажную полку.

Из темноты глядят глаза-звёзды; а если присмотреться, то видно и чёрные очертания тела - притом тела явно нечеловеческого, такого… почти волчьего. Да что уж там - не «почти».

Волк стоит, оперевшись передними лапами о край верхней полки, глазами-звёздами хлопает, клыки скалит - не злобно, а как-то смущённо даже. Настя в ответ тоже глазами хлопает - не звёздами, правда, а самыми обыкновенными. Вот так гость - среди ночи-то, в поезде! Неужели и билет у него есть - или так, «зайцем» едет?

- Девочка, - просит волк, почёсывая лапой за ухом, - будь так добра, ляг поближе к краю. Мне очень надо тебя за бочок укусить, а ты далеко лежишь, я не дотягиваюсь.

- А это мои проблемы? - недоуменно хмурится Настя. Ей хочется смеяться от абсурдности и неправильности ситуации: это как если бы маньяк попросил жертву задрать голову повыше - чтобы, значится, ножом по горлу удобнее.

- Не твои, конечно, - вздыхает волк, опускает уши; словно бы на жалость давит, но при этом даже в глаза избегает смотреть. - Я просто подумал - вдруг ты пойдёшь навстречу? А то мне скоро уши надерут за невыполнение плана; а так не хочется вылетать с работы…

Настя ложится обратно: сидеть на верхней полке неудобно, - натягивает простыню до подбородка. Вроде и жалко волка - а вроде и себе-то бочков не хватает, куда уж раздавать их всяким волкам.

- А что будет, если ты меня укусишь? - интересуется Настя.

Волк оживляется: уши снова торчком, глаза ярче прежнего вспыхивают.

- С тобой - ничего! - заверяет он. - Разве что следующий сон увидишь короче, чем могла бы увидеть. Обычно-то я всех во сне кусаю и они тут же просыпаются, не досмотрев сон до конца; ну, а ты, значит, следующий не досмотришь.

Настя чешет переносицу. Волк глядит с надеждой, глазами умильно хлопает: пожалуйста-пожалуйста, один маленький разочек, мне просто для галочки, честное слово!

- Это не больно? - уточняет Настя.

- Ни капельки! - трясёт мордой волк. - Ничего не почувствуешь, честное слово!

Настя чуть пожимает плечами, больше для самой себя: ну ничего же страшного не случится, если она позволит просто ухватить зубами свой бок? Тем более, он обещает, что всё будет безболезненно…

Волчьи когти нетерпеливо скребут простыню; волк облизывается, наклоняется ближе: можно, я верно понял?

- Кусай, - соглашается Настя; поворачивается на бок и на всякий случай закрывает глаза.

Волк шумно дышит, обжигает дыханием бок - а потом объявляет:

- Всё! И не больно же, правда?

- Правда. - Настя открывает глаза и на всякий случай косится на простыню - совершенно белую, ни единого следа не осталось.

- Приятно было иметь с тобой дело, - довольно скалится волк, - а теперь побегу, мне бы ещё хоть одного успеть укусить. Приятных снов!

Он опускается на пол, и только когти цокают по коридору поезда, с каждым волчьим шагом всё больше сливаясь со стуком колёс.

***

- Молодой человек! - громко шепчут откуда-то снизу, и шёпот едва перебивает храп соседа. - Молодой человек, вы мне очень нужны, пожалуйста!

Молодой человек по имени Алёша недоуменно свешивает голову с кровати: неужто всё-таки вышло задремать? А на нервной почве что только не приснится, особенно в хостеле…

Из темноты комнаты на него глядят две звезды - это чьи-то глаза, наверное, раз уж они глядят; и светятся белые зубы, когда внизу повторяют:

- Молодой человек, вы мне очень нужны! Не могли бы вы спуститься?

«Пошёл ты!» - хочется фыркнуть Алёше; спрятать голову под подушку и снова попытаться заснуть - ну или проснуться, если он уже спит. Но если этот кто-то внизу продолжит сидеть и донимать всех вокруг своим шёпотом? Ещё достанется от невольных соседей, которые по ночам хотят спать, а не слушать ругань между полом и третьим ярусом.

Поэтому Алёша, почесав макушку, вылезает из-под одеяла и спускается по лестнице. К нему бросается темнота - темнота в виде волка с глазами-звёздами.

- Вот спасибо, молодой человек! - радуется волк. - Я бы ни в жизни до вас не добрался, уж так вы высоко спите! У меня дело к вам: будьте так добры, позвольте укусить за бочок!

- Что? - обалдело моргает Алёша; на всякий случай щиплет себя за руку, но сон - если это сон - обрываться не спешит.

- Я пришёл укусить вас за бочок, - охотно поясняет волк. - Наверное, вы хоть раз да спали на краю, да? Ну вот я и пришёл. А вообще-то, - волк вздыхает, опускает морду, - мне план надо выполнить. Хотя бы трёх человек за ночь укусить - а то с работы вылечу. Одну девочку я уже укусил - и вот вас-то мне очень не хватает.

Алёша потирает глаза, но никакая неведомая сила не спешит переносить его обратно в кровать, где он засыпал - точно ли засыпал?..

- А чем тебе этот не нравится? - он наугад тыкает в одного из лежащих на нижнем ярусе. - К нему и лезть не надо.

- Очень нравится! - часто кивает волк. - Если б в моём списке на покусание были только те, кто мне нравится, - как я был бы счастлив! Но мне, верите ли, всегда достаются те, кто спит в самых труднодоступных местах. - Волк привстаёт на задние лапы и, с трудом балансируя, доверительно шепчет: - Однажды мне достался кто-то, который жил в шкафу - и спал там же, представляете? Ещё и запирался изнутри! Я так и не сумел его выманить и укусить - и мне тогда здорово надрали уши.

Алёша нервно фыркает в кулак, представляя, как волк скребётся у шкафа, упрашивая кого-то выйти оттуда и дать себя покусать.

Волк опускается на четыре лапы и хлопает глазами-звёздами:

- Так вы разрешите себя укусить? Это совсем не больно, вы ничего не почувствуете! Только следующий сон будет короче, чем он мог бы быть; и больше никаких последствий!

Алёша снова чешет макушку, подтягивает пижамные штаны и взмахивает рукой:

- Ладно, кусай!

Волк, радостно сверкая глазами, широко открывает пасть и вцепляется в бок белыми-белыми зубами. Алёша невольно вздрагивает, ожидая укуса; но, как и говорил волк, не чувствуется совсем ничего, даже малейшей щекотки нет. А в детстве-то пугали…

- Большое спасибо! - благодарит волк, облизываясь. - Век вас помнить буду. А теперь побегу: мне бы ещё к человеку успеть. Доброй ночи!

На глазах Алёши он выпрыгивает в окно - закрытое-застеклённое, между прочим! - и растворяется в ночной темноте.

***

Кате сквозь сон чудится, что нависло над ней что-то живое, пасть распахнуло, того и гляди укусит; хотя вообще-то чудиться ничего не должно: когда ложишься под утро, спишь как убитый.

Тем не менее, Катя резко оборачивается и открывает глаза - и что-то тёмное падает на пол и приземляется с характерным звуком приземления чего-то живого.

- Так, блэт! - вполголоса восклицает Катя, свешиваясь с кровати.

- Девочка, не ругайся! - просит валяющаяся на полу темнота; поднимается, встряхивается и оказывается чёрным-чёрным волком с глазами-звёздами. - И незачем было так резко оборачиваться, я ничего дурного не замышлял!

- Да ну-у? - неверяще прищуривается Катя; или скорее сонно прищуривается, потому что глаза после бессонной почти-ночи слипаются.

Мысли в голове тоже слипаются; но удивления среди них так и так не находится: жизненный опыт подсказывает, что удивляться необязательно. Ну пришёл тут какой-то волк, попытался накинуться… Подумаешь!

- Ну да, - кивает волк. - Я хотел только за бочок укусить - и ничего больше. У меня время поджимает, мне бы ещё одного человека - и меня не выкинут с работы. Будь хорошей девочкой, дай себя укусить.

- Да кто ты такой, чтобы я давала себя кусать? - фыркает Катя, поудобнее усаживаясь в кровати; и хотя вопрос этот скорее риторический, волк отвечает, смущённо скребя лапой пол:

- Да Фенрир я; тот самый, который в Рагнарёке активное участие принимает. Только, - он вздыхает, - в этом вашем мире просто так на цепи в пещере не отсидишься: придут потом деньги просить за аренду или пещероплату - а где я их возьму? Вот и работаю…

- Что-то ты обмельчал, Фенрир, - ехидно усмехается Катя. - На обычного волка разве что потянешь; а по мифу, помнится…

- А ты с моё в пещере посиди! - озлобленно перебивает Фенрир, и чёрная-чёрная шерсть на его загривке встаёт дыбом. - Думаешь, весело там было? Ага, сейчас! - Он закашливается, трёт морду лапой; бросив взгляд на окно, просит с тревогой: - Девочка, дай себя укусить, пожалуйста. Мне до рассвета надо успеть.

Катя оценивающе глядит сверху и интересуется:

- А если не дам?

Фенрир снова глядит на окно и приглушённо рычит:

- Девочка, поимей совесть - а то совесть поимеет тебя! Зря я, что ли, строил глазки, чтобы меня пустили в это ваше проклятое общежитие среди ночи да ещё и без пропуска?! Ты спала на краю? Ну вот и дай себя укусить!

Катя даже ответить ничего не успевает: Фенрир одним прыжком вдруг оказывается на кровати и, распахнув пасть, вцепляется-таки в бок. Вздрогнув на всякий случай, Катя отталкивает его, и Фенрир падает - опять - на пол. Правда, выглядит он ни капли не расстроенным: подскакивает и радостно шепчет:

- Спасибо, девочка! Спокойной тебе ночи!

Катя думает нецензурно срифмовать в ответ, но Фенрир уже выскальзывает из комнаты; поэтому остаётся только лечь и постараться заснуть ещё раз.

***

- Я их достал! - хвастается Фенрир, от радости виляя хвостом. - Вы думали, не достану? А я достал! И в поезде, и в хостеле, и в общежитии! Всех достал!

- Да-да, - с насмешливой улыбкой кивает Фрейя, - ты всех достал.

- Не в этом смысле! - оскорблённо ворчит Фенрир; но послушно склоняет морду и кладёт на подставленные ладони три кусочка чужих снов.

Фрейя вертит их в руках, разглядывает на свет и бормочет:

- Посмотрим, что можно с ними сделать… А ты спи, - оборачивается она к Фенриру, - ты сегодня славно потрудился. Всё ещё рассказываешь про работу в качестве того, кто кусает за бочок?

- А-ага-а, - зевает Фенрир и усмехается: - Они верят. Пока верят - буду рассказывать; а потом ещё что-нибудь придумаю.

Он устраивается у ног Фрейи, осторожно сжимает зубами несколько перьев на подоле её платья и засыпает, опустив морду на лапы.

Уж его-то никто во сне за бочок не укусит: кому понадобится украсть кусочек сна у Фенрира, которому несколько сотен лет ничегошеньки не снится?

Фрейя с улыбкой гладит спящего Фенрира, и звёзды в его чёрной-чёрной шерсти отзываются мерцанием на каждое прикосновение.

Варгам снятся не по-волчьи волшебные сны.

Жаль, варги разучились их запоминать.