Волк Серый

Расскажу я вам сказку странную, волшебную, совсем необычную. В темном бору, в дремучем лесу жил да был Волк. Вы, конечно, спросите: да что ж тут такого волшебного, необычного, когда волк в лесу живет?! Волкам оно на роду написано - по лесу рыскать - вот если бы волк в море-океяне плавал… Да только не простой то был Волк, а Серый! Как Гэндальф. Только волк. И колдун он был знатный. Тоже как Гэндальф, а может даже порезвей.
А как овладел Волк своим магическим искусством в полной мере, случилась с ним беда - заскучал. А что? Хочет есть - «Трахтибидох», «Колдуй баба, колдуй дед» - и вот, свежая косуля появилась. Волчицы все по нему сохнут. Волки-собратья вожаком признают. Охотников-людей давно отвадил. А своим охоту удачную обеспечил - тесно в лесу от оленей, благодаря его волшебству. Да и все свои волчьи жизненные задачи выполнил: щенков родил, нору вырыл, дерево пометил. Что дальше делать? Куда себя деть? Понятия не имеет. Даже на луну выть, и то надоело.
Встал Волк как-то поутру и говорит жене-волчице:
- Пойду-ка я по свету белому поброжу, развлеку себя.
Ну, волчица у него покладистая была. Это человеческая баба сразу бы в слезы и в крик: «Ах, ты, кобелина! Семью бросаешь! Лишь бы шляться! Знаю я твои развлечения!». А эта щенков построила, чтобы с папкой простились, в нос мужа лизнула и смотрит в глаза: иди, мол, муженек, развлекайся, печеночку оленью тебе оставить?
Ну и пошел Волк. Идет и думает: «Буду сам охотиться. Лично! Без всякой магии! Как испокон веков волки охотились!». А навык-то к тому времени подрастерял. Погнался за оленем - отдышка. Прыгнул за зайцем - заяц в сторону, а Волк в дерево… Даже мышиную норку не смог разрыть.
Загрустил Волк: «Как же так?! Я ж хищник! У меня ж инстинкты!..» А голод не тетка, живот к ребрам прижался, хоть вой на ходу от голода. Уж хотел было клятву свою нарушить и наколдовать оленью ногу. Тут глядит - конь! Жирный такой, лоснящийся. Не олень, конечно, но тоже сойдет, для разнообразия. Еще и к дереву привязанный - некуда ему деться.
Волк салфеточку повязал, приборы - вилку с ножиком вытащил (а что - культурный был волк - волшебник как-никак), и сожрал коня. Целиком. С гривой и копытам. Изголодался больно.
Доел коня, салфеточкой пасть промокнул, и смотрит по сторонам. Глядь - а под деревом добрый молодец. Проснулся, потягивается. Волк в кусты, а молодец к тому месту, где конь стоял привязанный.
А от коня только сбруя и осталась. Запричитал молодец:
- Кто ж это так?! Как же я теперь без средства передвижения? Это ж любимый мой конь был, последней модели, белая обивочка! Я ж за него еще кредит не выплатил! - Седельце обнимает, слезы горькие роняет.
Совестно стало волку. И человека глупого жалко. Думает: «Дай помогу, какое-никакое, а приключение».
Выскочил из-за кустов. Полчаса за молодцем гонялся - он как волка-то увидел, такого стрекача дал - куда там коню. Еле догнал, прижал лапами к земле:
- Не бойся меня, - говорит запыхавшийся Волк.
А молодец глаза как вытаращит, как заорет:
- Волк говорящий!!!
Вырвался и еще полчаса удирал. Но убедил-таки Волк молодца, что зла ему не желает:
- Я твоего коня съел! Так и быть сослужу службу. Кто ты такой будешь?
- Я царя Берендея сын, Иван-царевич. Разыскиваю жар-птицу по делу злостного хищения молодильных яблок, - отвечает Иван.
Обрадовался Серый - вон какое знатное дело подворачивается! Как раз по его профилю - колдовское. Он в своем волшебном зеркале видал, что некий царь Афрон держит у себя на службе воровской уголовный элемент - жар-птицу по прозвищу Золотой Клювик. Охотится воровка за всякими магическими артефактами и фантастической флорой да хозяину приносит. Давно он с этой птичкой поквитаться хотел - не раз посягала она на его магический посох. Ну, была у Волка Серого коряга такая, он ее грыз иногда от нечего делать. А чтоб не уличили его недруги в этой щенячьей привычке, всем говорил, мол, посох это - волшебный - шибко мощный.
Далековато Афоня-царь жил, эт те не в соседний лес сбегать. Хотел было Серый гигантских орлов призвать, а потом думает: «Ай, ладно, тряхну стариной! Полечу сам!»
- Садись на меня, Иван-царевич! Вмиг домчу!
Ну и домчал. Запыхался, конечно, малость - немолодой уже. Прилег под дубок, а Ивана посылает птицу красть. Весь план замка ему описал, расписание смены караулов открыл, сонным порошком снабдил, отмычки дал, о системах сигнализации поведал. Ну не дурак же этот Иван - возьмет птичку. А сам задремал - умаялся.
Ну, а Иван - дурак оказался. Проснулся Волк от воя сирены. Вся полиция Афонового царства на ушах. Прожектора так и шарят по территории. Короче, взяли Ивана с поличным.
Возвращается идиот с опущенной головой:
- Не удержался я… Клетка такая блестящая, такая драгоценная…
- Вот какого такого лешего она тебе сдалась?! Сорока ты или царевич?! У твоего бати-царя, что совсем золота нет?
А этот мнется, мямлит что-то про коня златогривого, мол Афоня за коня птичку отдаст. Будто он, Волк, этого Афоню-пройдоху не знает - надурит, как пить дать. Ну ничего, не даром прозвище Серый носим!
Подались они в царство Кусмана-бусурмана. Царь Кусман лошадей разводил - а тот златогривый конь, которого Афон желает, - производитель, значится. Не отдаст его Кусман за просто так.
Летел Волк, летел. Через поля, через леса. Ивана на спине нес. А Иван, чувствуется что не голодал - самые лучшие кусочки мамки-няньки царевичу подсовывали, откормили. Устал Волк пуще прежнего. Ему б после того, что Ванька у Афона учудил, самому за конем идти, но силушки нет. И жрать охота - еще не удержится, проглотит коня златогривого. В общем, объяснил волк Ивану что к чему, куда идти, за что браться, за что не браться. Опять же схемы, пароли, явки. Вооружил, так сказать, знаниями. Ну, не совсем же он дурак - возьмет коня.
Иван пошел, а Волк покушать себе наколдовал - оленятина свежая, зайчатина вымоченная, телятина отборная, водичка ключевая. Наелся, и сон его сморил.
Просыпается - шум-гам, бусурмане из автоматов палят, на своем бусурманском лопочут, бегают, как ошпаренные. Понял Волк, что международный конфликт назревает.
Обернулся дипломатом и в царский дворец просочился. А там посреди двора перед плахой Иван на коленях стоит, а царь Кусман с советниками спорят, что ему рубить: руку - как вору, или голову - как иностранному шпийону. Решили сначала руку, потом голову.
Но тут Серый (в человечьем обличии) стоит, в широких рукавах шарит - может достанет из подпространства какой нужный предмет. Шарил, шарил и таки достал - портрет Елены Прекрасной. Сразу смекнул Волк, как надо действовать. Бороду пригладил, глаза сощурил - и к царю.
- Да простит меня луноликий Кусман, добрейший из добрейших и мудрейший из мудрейших. Зачем же ты, о, великий царь, талантливого вора губишь? Отрубишь царевичу голову и руку - он ни на что уже тебе не пригодится, а так бы службу сослужил. Прикажи ему украсть Елену Прекрасную для твоего гарема.
Показал Кусману портрет, бусурман похотливый сразу и влюбился.
- Ну, если он мне такую красотку для гарема достанет, так и быть - не просто жизнь оставлю, еще и коня отдам!
Опять пришлось Волку тащить на себе Ивана, на этот раз в Грецию, в царство царя Далмана (не бросать же умом обиженного на произвол судьбы).
Не стал он царевичу ничего объяснять, никаких наставлений давать - сам на дело пошел. Сцапал Елену Прекрасную прямо из-под носа нянек-мамок и прочего обслуживающего персонала. Несет ее на спине, а Елена болтает без умолку:
- Ах! Наконец-то моя судьба исполнится. Я-то всегда знала, что суждена мне необычная любовь! Сладкая, как мед, и сильная, как смерть! Все сидела, в окошко смотрела и думала, кто же он - мой суженый? Парис ли Троянский? Вампир ли нестареющий? Дракон ли философствующий? Чудовище ли вида ужасного? А вот как оно вышло - оборотень в меня влюбился, из-за меня голову потерял! Счастье-то какое!
У волка уже уши вянут от таких разговоров.
Прискакал к царевичу, говорит:
- Займи ты ее чем-нибудь!
И обоих на спине к Кусману повез. Уже не волком себя чувствует, а ишаком каким-то - ану, столько с грузом на спине туда-сюда шастать, никаких волшебных сил не хватит.
Иван тем часом к Елене и так и этак, а она - только и разговоров, что об оборотнях.
- На что ты мне, Иван? Таких женихов - царевичей-королевичей, цезарей-императоров, шахов-падишахов, царей да королей, у меня толпы! Мне романтика нужна! Вот ты, Иван, магией владеешь? Нет! В зверя какого обращаться можешь? Нет! Кровушку человеческую кушаешь? Тоже нет! Обычный ты. Неинтересный.
Расстроился Иван. А Волк думает: «Ничего, скоро мы ее на коня обменяем - избавимся».
Прибыли снова в Бусурманию. Иван Серого в сторонку отозвал, глазки кругленькие сделал, ручки молитвенно сложил и говорит дрожащим голосом:
- Понимаешь, такое дело… Того… это… влюбился в Елену. Жить без нее не могу. Придумай что-нибудь!
Тут бы Волку обнаглевшего дурака послать лесами темными, горами высокими, ан нет - в раж вошел. Взялся помогать - надо дело до ума доводить.
- Ладно, - отвечает.
Елена тоже Волка в сторонку:
- Знаю я, что тебе не вечно волком ходить. Обратись человеком - молю тебя, хочу увидеть того, кому мое сердце принадлежит.
Посмотрел Серый на Елену Прекрасную (мысленно пальцем у виска покрутил), перекувыркнулся через голову, и стал точной ее копией. «Ну теперь-то она от меня отвяжется!»
А девица только руками всплеснула, зарделась и тараторит:
- Всегда знала, что мне предназначена необычная любовь! А теперь я поняла, что еще и нетрадиционная ориентация! Люблю тебя - красавица-оборотень, больше жизни!
Волк чуть не упал от такого оборота. Икнул только.
Потом наслал на Елену сон, чтобы не чудила, и пошли они с Иваном к похотливому Кусману.
- Как обменяешь меня на коня, - говорит Волк Ивану, - грузи Елену, садись сам и скачите во весь опор до самого Афонового царства. А я, сколько смогу, время тянуть буду.
Кусман, как Елену-волка увидел, голову от любви потерял - качественная иллюзия. Сразу жениться надумал. Ну так, царям бусурманским жениться - что шапку новую надеть. Сто сорок три жены есть, отчего ж сто сорок четвертую не взять?
Закатил царь пир на весь мир. Гости пьют, едят, тосты говорят, господина восхваляют. А Кусман глаз с Елены Прекрасной не сводит - любуется.
А девушка - тонкая, что та тростиночка - сидит, пироги с мясом наворачивает, двух фазанов приговорила, от трех лебедей фаршированных даже косточек не оставила, за павлина принялась. Волчий просто аппетит у молодушки!
Придвинулся Кусман поближе к жене, и спрашивает так, невзначай:
- А какова же ты в постели, любовь моя?
Задумалась на минутку Елена, даже жевать перестала, а потом отвечает:
- Сущее животное!..
Овладели Кусманом фантазии срамные. О первой брачной ночи грезит, а Елена никак ни наестся. Царь на стуле ерзает, и намекает, и уговаривает, и так и сяк - у молодой жены один ответ:
- Не видишь? Мы куууушаем!
Только когда уже все вино было выпито, все угощения съедены, да все гости разошлись, Елена Прекрасная откинулась на стуле, рыгнула и согласилась в кроватку пойти. Кусман руки потирает, от нетерпенья сгорает.
Свет погасил, чтобы молодую не смущать, одну только маленькую свечку оставил. Легли они. Вглядывается царь Кусман в черты Елены Прекрасной, а что-то не то ему чудится:
- Елена, а, Елена, почему у тебя такие большие глаза?
- Так на то я и красавица, чтобы глаза - большие! - отвечает Елена хриплым голосом.
Царь дальше смотрит.
- Милая, а почему у тебя такие большие уши?
- Ты что, царь, не слышал, что женщины любят ушами? Распухли у меня уши от твоей любви, муженек!
Тут надел царь Кусман свои любимые очки и как закричит:
- А зубы-то почему такие огромные?!
- Зубы? - потрогала Елена свои зубы, отвечает: - И правда, чет не то с зубами. К стоматологу мне надо.
Встала с постели и ушла. Царь слова не смог вымолвить от неожиданности, так с открытым ртом на кровати и остался лежать. А когда выходила Елена, Кусману привиделось, будто хвост волчий у нее из-под рубашки торчит.

Волк-то, дело ясное, дальше-то время тянуть не мог - тут или Кусмана надо глотать, или извращениям предаваться. Для извращений Серый слишком несовременный, а для пожирания Кусмана - слишком объевшийся. Вот и ушел.
В три межпространственных прыжка нагнал Ивана и Елену. Не успели они еще далеко отъехать. Царевич всё девушку уговаривал, а девушка ни в какую - люблю, мол, волчицу-оборотня, кто мне запретит. Иван уже и стыдил ее:
- Где это видано, чтобы баба в бабу влюбилась?! Срамота!
А та уперлась.
- А чего хорошего от вас, грубых мужиков, ждать? Вы - самцы, всей тонкости наших женственных натур понять не способны! - И на Волка поглядывает.
Не выдержал Серый, пока она его до помешательства не довела, надумал решить дело по-своему, по-волшебному. Смотался ночью к лесной ведьме, прикупил любовного зелья, полстакана Елене налил и пару капель Ивану (для верности) накапал. Утром угощает их как бы ключевой водицей. Выпила Елена, взглянула на Ивана - и враз вся ее ориентация на место встала.
Оставил их Волк одних на три дня в лесу - для закрепления эффекта.
А после коня они на жар-птицу выменяли. Царя Афона так же, как и Кусмана, надули. И Серый влюбленных домой к Ивановому батюшке спровадил.
Устал от них смертельно. Злосчастный Иван еще и помереть умудрился. Пришлось Волку его оживлять, а братьев Ивановых на клочки изодрать - ведь это они царевича убили и ограбили.
В общем вернул Волк свой долг Ивану в полной мере. За съеденного коня обеспечил царевичу красавицу жену, златогривого коня, птичку, которую можно ночью для освещения использовать. Да еще и место наследного принца - бонусом.
Вернулся к волчице, попрыгал с волчатами, оставленной оленьей печеночки покушал, «магический посох» погрыз, в норе поспал, на луну повыл. И понял, что жизнь его волчья удалась!