Я прекрасно помню, что в детстве к концу декабря всегда было много снега. Это были сказочные зимы. Ни одной мутной краски в памяти. Одна радость и волшебство. Серьёзный дедушка, вставляющий большую ёлку в крестовину; улыбчивая бабушка, напевающая что-то на польском; рыжая Боба, спящая в углу на коврике. И все ещё живы, живы…
Наш маленький домик на краю города, казалось, парил среди снежной белизны - под музыку Таривердиева, качая внутри себя коробки с новогодними шарами, кастрюли с праздничной снедью, столы с кружевными скатертями, крахмальные занавески, моё маленькое сердечко, полное детского восторга и ожидания волшебства.

Нет, моё детство не было беспечным и безоблачным. То не всегда были лёгкие времена. Тем поразительней, что вот сейчас из недолгих праздничных периодов покоя и радости развернулась совершенно новая картина прошлого. Это волшебство разлилось на всё пространство детской биографии и заполнило её собой до краёв. И теперь там будет только так!

Я уже писала, что каждые два года мне дарили фигурные коньки. Первую зиму они были великоваты, а во вторую в самый раз. А в третью под ёлкой находились новые. Четыре пары коньков были отданы потом по наследству, одни за другими…
Я так давно не ходила на каток, что теперь у меня даже нет своих коньков. Теперь у меня нет того маленького домика с заснеженным садом, тех окон с морозными узорами, нет бабушки с дедом, нет рыжей Бобы. Даже ёлочные игрушки остались в той жизни, куда отсюда нет ни одной лазейки.
У меня осталась только я… Благодаря всем, кто был, и всему, что было. Благодаря тем, кто есть у меня сейчас.
Я жива той любовью, которую приняла, сохранила и умножила. Которая составляет основную ткань моей жизни, мою силу и мою веру.