- Хаим, если бы у тебя был миллион долларов, что бы ты сделал?
- Ничего.
- Как ничего?
- А зачем?
- Моня, какой все-таки грех, что у нашей Софочки ребенок родился до свадьбы…
- Так что здесь такого? Откуда он мог знать, когда свадьба?
В одесском автобусе едет женщина и разговаривает по мобиле:
- … И ты представляешь, Софочка, захожу я в нашу спальню, а он с соседкой там кувыркается на нашей кровати, ну я на цыпочках прокралась
на кухню взяла… Ой, Софочка, моя остановка, я в шесть с работы поеду и дорасскажу.
Шесть вечера. Та же женщина садится в автобус, а в автобусе все те же лица сидят, тут заскакивает мужик запыхавшийся, еле переводит дух:
- Я не опоздал?
Смотрит на женщину и говорит:
- Ну шо уставилась? Звони Софочке.
Обычная одесская коммунальная квартира.
Женщина моется в общей ванной, а сосед встал на табуретку в коридоре и заглядывает через стеклянный верх двери. Она это тут-же заметила:
- Ну и шо вы Моня на меня так уставились? Ви шо голой бабы никогда не видели?
- Ой Роза, я вас умоляю! Я только наблюдаю, чьим вы мылом моетесь!
- Мама, мине уже тридцать лет… Я иду гулять! Приду поздно, пьяным и с незнакомой девкой!!!
- Ой, оставь маму жить! Сёмочка, не шути так с мамой… застегни сандалик!
Две соседки в одесском дворике:
- Софа, как жизнь?
- И не спрашивай! Что-то последнее время сердце стало пошаливать,
давление поднялось, ноги устают. ..
- Что ты говоришь? А я сама видела, как от тебя разные мужики выходят.
- Ой, не говори! Один только орган здоровый, и то все завидуют!
- Хаим! Ты зачем держишь дома глобус Ведь у тебя даже нет детей…
- Понимаешь, так иногда хочется плюнуть на весь мир сразу!
Рабинович на дне рождения у своего приятеля Шлемензона:
- Шоб тебе, Додик, такого пожелать, чтобы потом не завидовать?
Папа, меня тут друзья спросили как будут ноздри на иврите.
- Нахераим.
- Ну я точно не знаю, так как?
- Нахераим!
- Пап, ну какое мне дело зачем, спросили. Думал - ты знаешь.
- Я знаю! Нахераим!
- Ну не хочешь не говори. Тоже мне тайна! Сам посмотрю в словаре. И скажу им. И спрошу на хера им. И тебе расскажу.
Рабинович сидит на скамейке и читает книжку. Рядом с ним садится еще
один старикан и спрашивает:
- Что это вы читаете?
- Историю.
- Какая же это история? Это же книга о сексе!
- Вот для меня секс уже и есть история.
Одесская школа:
- Фима, ты где был?
- Вот томик Некрасова, откройте на 158 странице.
- Но она же вырвана!
- Ну, и как ви думаете - где я был?!
После тяжелой операции госпожа Рабинович лежала в коме. Как врачи ни старались - ничего не помогало. Когда Рабинович пришел к ней в больницу, доктор сказал:
- Ее состояние вызывает у нас большую тревогу. Боюсь, что нам не удастся вывести ее из этого состояния.
Рабинович посмотрел на жену и дрожащим голосом промолвил:
- Но доктор, как же так?! Она же еще такая молодая, ей всего 56 лет!
- Тридцать девять, - слабым шепотом произнесла г-жа Рабинович.
На одной лестничной площадке жили два соседа-однофамильца, оба
Цукермана. В одну неделю один из них скончался, а другой уехал в Израиль. Телеграмму уехавшего в Израиль по ошибке принесли вдове
другого Цукермана. Она читает ее и падает в обморок.
Там написано: «Прибыл на место. Пекло страшное».
Кацман заходит в продуктовую лавку и спрашивает:
- Сколько стоит ветчина?
Едва он выходит на улицу, начинается гроза. Мощный удар грома
сотрясает окрестности.
Кацман поднимает взгляд к небу и примирительным тоном говорит:
- Что, даже уже спросить нельзя?
- Рабинович, ви страдаете от жары?
- Я страдаю всегда.