Часть 2
- Ира, Ира, успокойся, - лепечет сестра, - это сестра моя, отпуск у нее, погостить приехала.
- Почему меня не предупредили, а? , - танковое дуло разворачивается уже в сторону сестры.
Я сижу, онемев, как Захария. Святые угодники! Что деется тут? Сестрица моя, грозный школьный завуч, косоногой птичкой скачет возле этого гренадера в плюшевом халате и пытается оправдать мой приезд в ее же собственный дом. Взгляд мой перемещается на пышный живот «жены Виталика» и в скрученный судорогой мозг начинают просачиваться определенные мысли.
(Опа! Гренадер-то, видимо, уже того, в положении. Судя по размерам плюшевого живота, месяцев шесть-семь. Боже мой, да когда успели-то? Виталька ж месяц, как из армии вернулся… А может она к нему на свидание ездила?.. Да что ж ему там, брома в кашу недосыпали, что-ли? …)
Тем временем тетя-«жена Виталика» оттеснила сестрицу мою в коридор и, судя по шумовому сопровождению, пытала ее там посредством кочерги.
- Какие гости?!! Сегодня мама моя должна приехать, завтра отец, мы все должны своей семьей решать! Кто ее позвал?! Кто?! Вы?! Пусть домой едет! Нам нужно своей, своей семьей все дела решать!
(Хе-хе, напугала я, видать, опару-то плюшевую чем-то, ишь как ее корежит).
Выхожу в коридор, вытаскиваю из-под кочерги сестрицу, делаю предельно миролюбивое лицо в сторону плюшевого чудища и предлагаю всем участникам незабываемой встречи попить чайку.
- Чая нет!, - отчеканивает милая «сноха» и удаляется в опочивальню.
- Лен, а тебя еще отсюда не выписали, случаем? Пойдем-ка по бережку прогуляемся, дела наши семейные порешаем.
Пошли. Плетемся на утес, света белого не видим. Я от злости даже говорить не могу.
- Рассказывай, откуда это чудо заморское к вам явилось …
- Уль, он же из армии вместе с ней приехал. Она его в Майме на разьезде встретила, уже с чемоданом, вместе и явились. Я встречины приготовила, друзья его все собрались, девчата… Его ж всей деревней ждали, когда вернется, радовались. Тут же дом украсили, как на хорошую свадьбу, Димку с гармошкой позвали, гитару притащили… Я два мешка пельменей налепила, свинью купила на шашлыки, солений накрутила, как он любит, жду-поджидаю сыночка. Заходят. Он мне:" Мама, познакомься, это Ира." Я на нее как глянула, тут у меня сердце и зашлось. Потом вспомнила, как свекровь меня не любила всю жизнь, взяла себя в руки, думаю-с лица не воду пить, может она человек душевный, неплохой. Рот свой на замок закрыла, поплакала в кладовке пять минут, а куда деваться? Вырос сынок, сам выбрал, меня не спросил, да и я никого не спрашивала, когда за Славку собралась. Захожу в дом, а там никого - ни ребят, ни девчат. Сидят вдвоем за столом Виталька с Ирой и все. Всех как ветром сдуло. Спрашиваю, а где, мол гости? Ира мне :" Все, закончились гости, Виталик теперь человек семейный, не до гостей, неча, мол делать, пол топтать! Я их по домам отправила. «. Смотрю на сына-тот сидит, как веслом ударенный, ни два, ни полтора. Махнула я на них рукой и ногой и к Кате -фельдшеру с пельменями и свиньей пошла. Отметить встречины. И вот с того дня у нас все так. Он, как замороженный ходит. Ни к друзьям, ни к товарищам, упаси Бог, если кто из одноклассниц, даже замужних позвонит-крик, скандал, чуть не поножовщина. Сидят, как сычи дома, она вообще не выходит никуда. Ест, да спит… Не причешется, ни нарядится. Молодка… Я его спрашиваю-ты ее любишь? Он молчит, голову опускает. Не знаю я уже, не понимаю ничего…
- Мать… Ты спятила, что ли? Тебя дебелень-травой опоили? Кадка эта с тестом на тебя упала пару раз? Пусть он ее хоть на божничку садит, ты-то здесь причем? Что с тобой? Или ты ее тоже странною любовью полюбила? Ты сама на кого похожа? В своем доме, как квартирантка живешь? Так… Еще скажи мне - она беременная?
- Не знаю…
- Родители кто?
- Не знаю…
- Да вы точно тут все умом тронулись и ты в первую очередь! Она вас чем опоила?
Тут Ленка начала трястись мелким трусом и плакать, обняла я ее и через пять минут обнаружила себя не менее трясущейся и плачущей.
Часть 2
Трястись и плакать на утесе мне совсем не понравилось. Встречи с родственниками я предпочитаю проводить за богато накрытым жирной пищей и крепкими сельскими напитками столом, но никак не на продуваемой ста злыми ветрами каменной круче.
- Хорош стонать, Лен, пошли в дом. Сейчас я эту Джен Эйр буду потрошить, как Беовульф мамашу Гренделя, защитим Хеорот от чудища проклятого. Неча тут… Царствовать.
- Улечка, да не трогай ты ее, пожалуйста, вдруг он ее и вправду любит, - продолжает скулить Лена.
- Да пусть он хоть собаку шелудивую из подворотни любит. Только не у тебя в доме и не тебе в ущерб. Пошли. Холодно здесь, я замерзла и есть хочу, как медведь бороться. Или мы тут и заночуем?
- Пойдем потихоньку, конечно, но ты это… Сильно не лютуй, ладно?
- Посмотрим.
И пошли мы как Ионы в китово чрево. Через силу, но с надеждой на скорое избавление.
Стемнело и по пути домой мы пару раз хорошо хряснулись оземь, поскользнувшись на корнях и камнях.
- Хорошо в гостях, - крякнула я, поднимаясь после очередного падения, - душевно. Этак, лет через пять, мы и вовсе в доме не посидим, за баней будем лясы точить, или под обрывом, в палатке. Сегодня мамаша этой гарпии приезжает? Гляди, еще и ночевать нас не пустят, родственнички нареченые. Лен, а они расписались уже, что-ли?
- Нет.
- А какого ляда она женой себя навеличивает?
- Не знаю, - шелестит сестра.
- Хо-хо, детка, так это в корне меняет дело, - по алабаевски уже гавкнула я и молодым мустангом погарцевала в сторону калитки.
- Уля! Уля! Только без рукоприкладства, я тебя умоляю!
- Как Бог даст, не хрипи под руку. А то и тебе достанется, развела тут богадельню, приют для благочестивых пожилых странниц.
Заходим, в успевший за три часа стать чужим дом, невестушка наша уже сидит за столом, сосредоточенно уничтожает булку горячего хлеба, запивает из банки молоком.
- Ну что, сноха дорогая, мечи ужин на стол, родня пришла голодная.
- А кто гостей наприглашал, тот пусть и готовит. Я никого не жду, мать моя сегодня не приедет, а больше я никого не звала.
- Уль, да мы сейчас с тобой сами, быстренько-скоренько все приготовим. Ира, иди, отдыхай.
Тут я уже совсем серьезно о колдовских штучках подумала. Характер у Лены такой, что бешеные собаки на другую сторону дороги перебегают при встрече, а тут… Чудеса из дикого леса.
Пока ужин готовили, племянничек с работы пожаловал. Я его с порога разворачиваю, некормленного, невестой не обласканного, вывожу во двор.
- Ребенок мой золотой, скажи тетке, как на духу, что это все значит? Что за Кримхильда в доме поселилась? Из какого поганого болота ты это чудо вытащил?
Молчит, желваками играет.
- Ты лицом тут передо мной не тряси. Словами, доступными, словами мне все обьясни, пока я топор не взяла и не порубила твое семейное счастье в щепки.
Молчит.
- Хорошо. Скажи мне, сынок, ты её любишь? Ты серьёзно жить с ней собрался и в горе и в радости до погребального костра? Если так-не трону, но мать обижать не дам, так и знайте.
- Я слово дал.
- Кому?
- Ей. Ирине.
- Какое слово, не тяни ты, Боже мой!
- Слово дал, что женюсь. Я не могу слово нарушить. Не могу.
- Ты любишь ее!!! Ты мне только это скажи. С клятвами твоими мы потом разберемся, гусар.
- Я слово дал. Все. Слово мужское-закон. Дал-делай. Сказал женюсь-значит женюсь. Любовь тут ни при чем.
Тут и сел старик.