Если вкратце публично признаться во всяком таком,
То могу подтвердить, что впервые пришла в его дом
Лишь затем, чтобы просто послушать под водку о том,
Что он в силах еще рассказать.

Он хотел рассказать про знакомых печальных бомжей,
Про под окнами крыши чужих и блатных гаражей,
И про то, сколько пестрые кошки приносят хлопот,
И немного про то, что нет денег, но все равно пьет,
Потому что так много лет.
И еще потому что поэт.
И что кроме стихов ничего уже в жизни не ждет.
Но случайно взглянул мне в глаза
и рассказал
Про девяносто второй год.

Про вагоны трамваев, в которых «компостер» еще говорят,
Про жетоны, которые все проглотил автомат,
Про «ФЭД-3», что снимает значительно четче, чем просто «Зенит»,
Про здоровую печень, которая не заболит,
Про пронзительный запах деревьев в Кузьминках весной
И про то, что когда двадцать три - для Москвы ты герой.
…И он всё говорил,
А в глазах всё стоял девяносто второй.

Я отставила рюмку и в эти глядела глаза
Я хотела в ответ кое-что о себе рассказать.
Про налоги свои, и проекты, и буйную голову, за Которую в трех королевствах в валюте немного, но все же дадут
И про то, что меня леди Винтер на самом-то деле зовут
И про то, что когда обо мне всякий бред говорят, то ни разу не врут
но тут

рассказалось совсем не об этом, а просто о том,
как на даче, в июле, тогда - в девяноста втором
Я читала про мио мой мио и слушала гром
И коленки были в зеленке
И пахло костром.