Поп Василий был очень вежливым и воспитанным человеком. Его очень любили не только прихожане небольшой церквушки, в которой он проводил службы, но и практически все люди, с которыми он сталкивался за всю свою жизнь.
А еще он очень любил есть по ночам. Точнее, не любил, а как-то само собой так получалось. Бывало что получалось неоднократно.
Так и в ту ночь, проснувшись от знакомого чувства, он, кряхтя, поднялся с постели и направился на кухню.
Открыв холодильник, он уже приготовился к просмотру его содержимого, но так и замер с протянутой рукой.

- А что такого?
Вытаращив поросячьи глазюки, спросил чертенок, удобно расположившийся на нижней полке, как раз около кастрюли с борщом.
- Собственно говоря, ничего особенного
Произнес Василий, прикрыл дверцу и направился в спальню, на ходу вспоминая, кто из его прихожан на прошлой неделе дал ему визитку психиатра со словами:
- «На всякий случай, а то мало ли что… Сами понимаете, работка у вас нервная».

Присев на край кровати, он прислушался к ночной тишине.
Ее нарушало лишь бурчание его желудка. Решив, что под эти звуки он уже не уснет, Василий поднялся и направился во второй, почти крестовый поход, подгоняемый яростными призывами своего брюха.
- Вы или берите что-нибудь, или закройте уже дверцу, пожалуйста.
Вежливо попросил чертенок, слегка нахмурившись.
Василий автоматически схватил кусок «Докторской» с верхней полки и уже хотел было закрыть дверцу, но любопытство взяло свое.

- Ты тут надолго?
Задал он, не самый очевидный в этой ситуации вопрос.
- Мешаю?
Парировал чертенок вполне очевидным ответом.
- Не особо, но… Как бы так сказать…
- Понимаю…
Вздохнул чертенок и свесил свои копытца с полки, - Субординация и все такое…
- Да, дело в том, что ты мне не сильно мешаешь, просто на работе не поймут, если узнают.
- А что, ваши работники приходят к вам и в холодильник заглядывают?
- Да вроде нет.
Ответил Василий
- Просто мало ли что. В окошко кто-нибудь увидит или еще что-нибудь.
- Вы ж на четвертом этаже живете. Кто к вам в окошко заглядывать будет?
- Ну это я так… Образно,
Замялся Василий.

- И вообще, ты мне лучше скажи, как ты тут оказался?
- А что тут говорить? Жарко у нас там. А у меня выходной сегодня, вот я и решил расслабиться немного. Вы уж меня простите, не знал, что это ваш холодильник.
Виновато опустил глаза чертенок.
- Кстати, борщ пропал у вас по-моему.
- Вчера еще. Все никак не вылью.
- Сами варите?
Чертенок поднял крышку кастрюли и заглянул внутрь.
- Ага.
- Так вы половник забыли вытащить, вот он у вас и скисся.
- Ну скисся и черт… И шут с ним. Ты может голодный?
Вспомнил Василий о правилах гостеприимства.
- Да не…
Смущенно ответил чертенок, но все же бросил быстрый взгляд на колбасу в руках Василия.

- Давай, вылазь, чаю попьем хоть с бутербродами.
Поп подошел к плите, а чертенок обрадованно потер руки и выпрыгнул из холодильника, усевшись на освободившееся место.
Но тут же скривился и схватился за голову.
- Вот знаете, вроде взрослый вы человек, а так некрасиво поступаете.
Немного отойдя от боли, сказал чертенок, покачивая головой.
- Я у вас вроде как в гостях, а вы там стоите и молитвы нашептываете. Разве это по-людски?
- А я тебе разве разрешал в холодильник мой залазить?
Парировал поп, но молитву читать перестал.
- А вам жалко что ли? Сидел себе мирно, никого не трогал. Я ж не виноват, что вы ночные бдения тут устраиваете. Так ведете себя, как будто я в вас вселился, а не в холодильник.
- Ну ладно тебе, разобиделся он тут… Просто предупреждать надо. Подошел бы спокойно, сказал бы:
- «Можно я у вас там посижу немного?».
И все.
- Ага, вы б меня своей книгой, наверное, так отлупили бы…
Я видел, она у вас толстая, тяжелая и на тумбочке у кровати лежит.

- Ты с сахаром будешь?
Перевел разговор Василий.
- Да, две ложки, если можно.
Чертенок тут же забыл о неприятном инциденте и замотылял копытцами.
Поп поставил на стол две дымящиеся кружки, небольшую тарелку с бутербродами и присел на вторую табуретку.
Несколько минут прошли в тишине, которую. нарушало только постукивание ложкой, которой, о чем-то задумавшийся чертенок, размешивал сахар в кружке.

- Ладно, что уж скрывать. Скажу вам честно.
Вздохнул он.
- Не нужен мне ваш холодильник. Не за этим я пришел.
- Да это ж понятно. А зачем тогда?
- Исповедаться хочу…

Василий так подавился чаем, что чертенку пришлось целую минуту стучать его по спине. Когда поп откашлялся, он продолжил:
- Тут дело такое, грызет меня уже который год совесть за один поступок, а поделиться и не с кем. На работе засмеют, а к конкурентам меня все равно не пускают.
Людям обычным тоже особо не пожалуешься. Вот, к вам решил обратиться.
- Ну рассказывай, что уж…

Чертенок снова ненадолго ушел в себя, но потом очнулся и затараторил:
- Лет тридцать назад это было.
Жил-был один паренек.
Обычный самый, ничего особенного.
Попал он ко мне в плановый список.
Что делать?
План надо выполнять. Ну вот и начал я ему козни строить всяческие.
То одно, то другое…

А у нас же как по инструкции?
Делаешь человеку гадости всякие, чтоб он озлобился и начал это на других вымещать.
Душа чернеет потихоньку, усыхает. Причем вместе с телом.
Помирает он в конце концов, мы душонку его и забираем.
План выполнен, премия, уважение коллег…

А этот вот ни в какую не поддавался.
Я ему то одно подкину, то другое, а он улыбается только, да приговаривает:
- «Ничего страшного, все проходит, и это пройдет». Я уже совсем отчаялся.
Думал идти к начальству, просить, чтоб кому-нибудь другому назначили, да тут случай помог. Влюбился он в одну девушку.
Прям до безумия.
И все у них хорошо было, да заболела она болезнью какой-то.
- Не без твоего участия, наверное ж?

- Давайте не будем обсуждать наши методы. Я ж ваши не обсуждаю.
В общем, заболела она сильно.
Мне вроде как радоваться нужно, а не до радости. Душа его сохнуть начала прям на глазах.
Мне, сами понимаете, такой расклад не на руку совсем был.
Потому как душа хоть и сохла, но не темнела, зараза.
Что делать? Я уж испугался, подумал, что сейчас помрет он от тоски со светлой душой и ничего мне не достанется.

Начал я этой девушке помогать, чтоб выкарабкалась, а не получается ничего.
Она чахнет и он вместе с ней.
Года три я промучался. И запросы писал конкурентам, чтоб ей помогли, и своих просил… Никто так и не помог.
Чертенок отхлебнул из кружки и продолжил свой рассказ.

- Сижу я как-то с ними в больнице, она без сознания, а он рядом с ней, все руку ее поглаживает, да и говорит: "
- Я бы душу свою отдал за то, чтоб ты выжила".
А я уже тут как тут.
Договорчик ему дал, тот не читая и расписался. Мое дело сделано.
Документы начальству сдал, да и пошел своими делами заниматься.

Год с тех пор прошел, вызывают меня на ковер. Говорят, мол, документы есть, а душа к нам так и не поступила.
Я опять к этому парню.
Нашел его, а душа то всё… ссохлась.
Вроде и живой ходит, а души нету совсем.
В общем, влетело мне тогда от начальства за то, что не уследил за ним.
А теперь по договору он мне душу свою должен, а ее то и нету совсем.

- Ну, а за что совесть то мучает?
- Да не то, чтоб прям совесть…
Просто получается, что жизнь я ему испортил, а пользы от этого никакой.
Выходит, зря старался. А он из-за моей невнимательности теперь ходит где-то и страдает. Неправильно это как-то.

- А с чего ты взял, что он страдает?
Спросил Василий.
- Раз души нет, значит и не страдает он совсем. Потому как не может он этого без нее делать.
Чертенок задумался и с надеждой посмотрел на попа.
- Ну да, что-то я об этом и не подумал совсем. Выходит, что совсем он не мучается?
- Вряд ли.
- Ну, спасибо.
Заулыбался чертенок.
- Успокоил.

- А что ж тогда с ним будет, когда помрет? Куда он попадет?
- Вот это вопрос, конечно…
Но, если честно, мне он не нужен такой бездушный. Висит на мне этот договор мертвым грузом.
В Рай его тоже не возьмут.
Не знаю я, что с ним будет.
- Так найди его, да договор отмени. В чем проблема?

- Совсем времени нет у меня поисками заниматься.
Да и лет уже сколько прошло…
Наверное, и не узнаю я его.
Давай я лучше при тебе эту бумажку порву, да и всего делов. Если что, свидетелем будешь.
- Ну давай, что уж там.

Чертенок вытащил откуда-то стопку бумаг и принялся листать их.
- О! Нашел.
Выудив один лист, он аккуратно разорвал его на две части и положил их на стол.
- Ну все. Если вдруг спросят когда-нибудь, скажи, что сам видел все, ладно?
- Хорошо.
Кивнул поп.
- Ну, спасибо тебе, добрый хозяин, за то, что накормил, да выслушал.
Прям вот полегчало мне на душе.
Она у меня хоть и черная, но все ж тоже присутствует. Пойду я, а то рассвет скоро.

- Иди, иди. Если захочешь опять охладиться, то предупреждай заранее.
Чертенок улыбнулся и махнув на прощание хвостом, растворился в воздухе, оставив после себя еле уловимый запах серы.

Василий еще немного посидел на табуретке, затем поднялся и подошел к небольшому шкафчику, висевшему над плитой.
Достав оттуда несколько фотографий, он снова вернулся за стол.
С одной из них на него смотрела красивая улыбающаяся девушка.
Василий вздохнул и хотел уже снова сложить фотографии обратно, но вдруг замер и медленно провел рукой по своему лицу.
- Это что ж такое? Слезинка что ли?
На пальцах остался мокрый след.

- Выходит, поторопился ты, чертенок.
Усмехнулся он.
- Не до конца, значит, душа моя высохла. Говорил же я - все проходит, и это пройдет.

Василий скомкал разорванный договор и сжал его в руке.
- Может еще и встречусь я со своей любимой. Не в этой жизни, так в той.