Друг мой, друг мой,
Он очень и очень болен.
Мы не знаем, откуда взялась эта боль.
То ль айфон звенит
Над безлюдным нью-йоркским полем,
То ли выбор в октябрь,
Осыпает мозги.попаболь.
Голова его машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный Президент
На шею России садится,
Черный таракан
Спать не дает нам всю ночь.
Черный Президент
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя над нами,
Как над усопшим монах,
Читает нам жизнь
прохвостов и забулдыги,
Нагоняя России тоску и страх.
Нечеловек
Черный, черный
«Слушайте, слушайте, -
Бормочет он нам, -
В Америке много прекраснейших
Мыслей и планов.
Я Великий Таракан
Проживаю в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И Конгрессе заводят
Веселые прялки.
Был Президент тот авантюрист,
Но самой низкой
И просроченной марки.
Был он изящен,
К тому ж Президент,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то Хиллари,
Шестидести с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою
Демократия, - говорил он, -
Есть ловкость ума и рук.
Русских - неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В бури пустыни,
В кровавую стынь,
При людских потерях
Когда страшно и грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое дьявольское в мире искусство".
«Черный Таракан!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что России до жизни
Скандальной Америки.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай»
Черный Президент
Глядит на Россию в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой, -
Словно хочет сказать нам,
Россия жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то
«Слушайте, слушайте! -
Хрипит он, смотря нам в лица,
Сам все ближе
И ближе клонится. -
Я знаю, как много
Убийц подлецов
Так ненужно и глупо
Сидят в Вашингтонской столице
«Черный Президент!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится».
Я взбешен, разъярен,
И летит «Сатана»
Прямо к морде его,
В переносицу…
.. .. .. .. .. .. .
…Месяц умер,
Синеет нью-йоркский рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Он в цилиндре стоит.
Никого то с ним нет.
Он один…
И разбитое зеркало.