ревет, и чуть дышит, и веки болезненно жмурит,
как будто от яркого света; так стиснула ручку дверную -
костяшки на пальцах белеют; рука пахнет мокрой латунью.
и воду открыла, и рот зажимает ладонью,
чтоб не было слышно на кухне.
там сонная мама.
а старенькой маме совсем ни к чему волноваться.

ревет, и не может, и злится, так это по-бабьи,
так это дурацки и детски, и глупо, и непоправимо.
и комьями воздух глотает, гортанно клокочет
слезами своими, как будто вот-вот захлебнется.
кот кругло глядит на нее со стиральный машины,
большой, умноглазый, печальный; и дергает ухом -
снаружи-то рыжим, внутри - от клеща почерневшим.

не то чтоб она не умела с собою справляться - да сдохли
все предохранители; можно не плакать годами,
но как-то случайно
обнимут, погладят, губами коснутся макушки -
и вылетишь пулей,
и будешь рыдать всю дорогу до дома, как дура,
и тушью испачкаешь куртку,
как будто штрихкодом.

так рвет трубопровод.
истерику не перекроешь, как вентилем воду.

на улице кашляет дядька.
и едет машина,
по камешкам чуть шелестя - так волна отбегает.
и из фонаря выливается свет, как из душа.
зимой из него по чуть-чуть вытекают снежинки.

она закусила кулак, чтобы не было громко.
и правда негромко.

чего она плачет? черт знает - вернулась с работы,
оставила сумку в прихожей, поставила чайник.
- ты ужинать будешь? - не буду. - пошла умываться,
а только зашла, только дверь за собой затворила -
так губы свело,
и внутри всю скрутило, как будто
белье выжимают.
и едет по стенке, и на пол садится, и рот зажимает ладонью,
и воздухом давится будто бы чадом табачным.

но вроде легчает. и ноздри опухли, и веки,
так, словно избили; глядит на себя и кривится.
еще не прошло - но уже не срывает плотины.
она себя слушает. ставит и ждет. проверяет.
так ногу заносят на лед молодой, неокрепший,
и он под подошвой пружинит.

выходит из ванной, и шлепает тапками в кухню,
настойчиво топит на дне своей чашки пакетик
имбирного чаю. внутри нежило и спокойно,
как после цунами.
у мамы глаза словно бездны - и все проницают.
- я очень устала. - я вижу. достать шоколадку?..

а вечер просунулся в щелку оконную, дует
осенней прохладой, сложив по-утиному губы.
две женщины молча пьют чай на полуночной кухне,
ломают себе по кирпичику от шоколадки,
хрустя серебристой фольгою.