У музыки тихой душа одуванчика, глаза василиска и руки шарманщика,
Ей тесно в рояле и виолончели, ей все исполнители осточертели.

У музыки тихой ни нот, ни сомнения, она вопреки и она тем не менее,
Она одиночество теплое, чистое, она повторится, нова и неистова…

И снова темнеющей веткой качается, она умолкает, она не кончается…
Она повторяет молитву во сне на сладкой латыни и горьком вине,

… И снова зовет, отвернувшись к стене… Отважная нежность в гудящем огне…