Никас. Портрет в интерьере

Личность и творчество этого художника мало кого оставляют равнодушным. Народ валом валит на его многочисленные выставки. Ему позируют короли, президенты и голливудские знаменитости. Почитатели восторгаются его работами, а недоброжелатели называют их китчем. За ним тянется шлейф скандалов, сплетен и слухов, как за звёздами шоу-бизнеса. Без него не обходится ни одна модная московская тусовка. Он так часто мелькает на телеэкранах, обложках журналов, в колонках светской хроники, что возникает вопрос: когда же он работает? Вот об этом для начала и поговорим.

- Я действительно веду необычный образ жизни, - рассказывает Никас Сафронов. - Сплю до обеда, днём занимаюсь делами, вечером посещаю светские мероприятия, а под утро, когда все нормальные люди видят третий сон, становлюсь к мольберту. Я работаю ночью. Для меня это наиболее плодотворное время. Раскрепощается фантазия. У меня будто открывается второе зрение. Пейзажи обретают дополнительную глубину, предметы становятся более объёмными. Я вижу объекты в самых необычных ракурсах. Детали укрупняются, будто гляжу на них сквозь увеличительное стекло. В этот момент я могу прописывать очень мелкие детали - завитки волос, блики на ногтях, отражение пейзажа в зрачке глаз. Иногда возникает ощущение полёта. Мимо несутся облака, мелькают какие-то лица. Голова наполняется множеством образов. Главное - уловить их, запечатлеть на бумаге или холсте. Именно из таких эскизов рождаются композиции и сюжеты моих картин. Они всегда оригинальны. Я не беру напрокат образы других художников. Но где-то часам к шести всё начинает стираться. Приходит усталость, изображение размывается, уплывает. Я делаю последние мазки и падаю на постель. Проснувшись, разглядываю, что получилось. Из многочисленных набросков я выбираю те образы, в которых есть гармония и свет. Наверное, это связано с моим позитивным восприятием мира. А потом наступает новый этап - превращение эскиза в живописное полотно. Эта работа требует значительного времени. Я прошёл серьёзную иконописную школу. Поэтому забочусь о том, чтобы краски, уложенные в несколько слоёв, создавали глубину, чтобы каждая деталь на холсте была тщательно прописана, как на картинах старых мастеров, перед которыми я преклоняюсь.

- Вы так трепетно говорите о старых мастерах… А как относитесь к современному искусству?

- Среди художников ХХ века есть настоящие гении - такие как Сальвадор Дали, основоположник современного сюрреализма. Его талант живописца никак не меньше, чем у мастеров эпохи Возрождения. Но, к сожалению, многое из того, что сегодня преподносится как «открытие» - просто профанация и дешёвое трюкачество. Отношусь к этому с иронией. Назвать это искусством у меня просто язык не поворачивается. А вот разные галерейщики - хитрые и ловкие жулики, которые кормятся за счёт человеческой глупости, - сплетут вам такие кружева! Оказывается, художникам теперь совсем не обязательно уметь рисовать. Достаточно побегать голым в собачьем ошейнике или выставить на обозрение собственные экскременты, чтобы прослыть гением «перформанса». А сколько лохов купилось на слово «концепт»? На все эти чёрные и красные квадраты? Покупая за огромные деньги «шедевры» своего кумира Малевича, они не подозревают, что это обыкновенный плагиат. Что задолго до его «откровений», ещё в 1882-м мохнатом году, художник Пол Билхорд полностью замазал чёрной краской холст и выставил его под названием «Ночная драка негров в подвале». Что французский художник Альфонс Алле в 1884-м продемонстрировал полностью красный квадрат, назвав его «Сбор красных помидоров на берегу Красного моря». А три года спустя выставил белый загрунтованный холст под названием «Процессия бледных девушек в снежную бурю». Он же явил миру синий прямоугольник: «Восторг новобранцев перед лазурью Средиземного моря». Это был чистый стёб, а никакой не «концепт». Билхорд просто потешался над дураками. Так что когда был выставлен первый «чёрный квадрат», юному Казику Малевичу было четыре годика, и сей «гениальный» младенец ещё не умел держать в руках кисточку. Но спустя 33 года, когда шутки Билхорда и Алле подзабылись, Малевич, прочитавший о них в каком-то старом журнале, решил выдать чужие идеи за собственное «открытие». Так что это обыкновенное жульничество, а никакой не «концепт». Ни к творчеству, ни к мастерству это никакого отношения не имеет.

- Вернёмся к вашим картинам. Вы не только тщательно работаете над их содержанием, но и придумываете им странные и причудливые названия: «Перепутанный сон XV века», «Начало духовного в мире небесного», «Театр вечности на фоне гор», «Нежное кощунство Никаса Сафронова в истории искусства» и т. д. Другие художники так свои картины не называют.

- Помните песенку «Как вы лодку назовёте, так она и поплывёт»? Название - это толчок к размышлению. Я хочу, чтобы зрители не только любовались моими картинами, но и задумывались над тем, что я хотел сказать.

- Откуда такое внимание к слову у живописца, который должен выражать себя через цвет, композицию, пластику, а совсем не через текст?

- Конечно, таблички «Композиция 8» или «Пейзаж» смотрятся привычнее, но на них мало кто обращает внимания. А ведь названием произведения можно настроить зрителей. В кино или в литературе авторы, издатели, продюсеры тщательно над этим работают. Есть своего рода шедевры названий - «По ком звонит колокол», «Пролетая над гнездом кукушки», «Влияние лунного света на размножение маргариток». Я хочу, чтобы зритель приложил усилия к восприятию живописных образов, чтобы у него с художником возник диалог. Название - это часть послания, с которым художник обращается к людям.

- Почему в цикле картин «Река времени» вы переодеваете наших знаменитых современников в костюмы других эпох?

- Так можно по-новому взглянуть на хорошо известных людей. Исторический костюм даёт возможность увидеть их под необычным ракурсом. Этот приём хорошо действует, когда героями портретов становятся известные политики, звёзды спорта, деятели искусства. Выбор того или иного костюма тоже имеет большое значение. Костюм пирата или костюм кардинала на одном и том же человеке подчёркивает совершенно разные качества.

- Кто с вашей помощью совершил путешествие во времени?

- Например, Никита Михалков. Я одел его в рыцарские латы. Сразу понимаешь, что такой средневековый воин способен отразить любой удар.

Певица Валерия, которую мы привыкли видеть в современных эстрадных платьях, предстаёт в образе придворной дамы на королевской охоте. Утомлённая долгой погоней за оленем, она только что спешилась с коня. В огромной шляпе, украшающей её голову, трепещут фазаньи перья.

Валерий Меладзе превратился в испанского идальго. На одной его руке демонстративно сверкает дорогой перстень, а другая рука сжимает перчатку, которую он готов бросить в лицо любому обидчику.

Нани Брегвадзе я сделал испанской грандессой. Она изысканна и благородна. А актёр Жан Поль Бельмондо на моём портрете демонстрирует ослепительную улыбку и выправку офицера наполеоновской гвардии.

Что я хотел сказать всеми этими перевоплощениями? Простую вещь - люди во все времена одинаковы. Наших современников обуревают те же страсти, что и персонажей предыдущих эпох. Один из моих героев так и сказал: «Спасибо, Никас, что ты дал мне возможность прожить ещё одну жизнь».

- Но вы изображаете своих героев и в традиционной манере?

- Это, как правило, относится к семейным или официальным портретам. Я работал над образами папы римского и Патриарха всея Руси, президентов Ельцина, Путина, Медведева, Клинтона, Буша, Обамы, Алиева, Димиреля, Мубарака, Кучмы, Лукашенко, премьер-министра Маргарет Тэтчер, короля Таиланда, султана Брунея, многочисленных принцев и шейхов, их жён и детей. Эти портреты выставлялись в государственных резиденциях и музеях. Естественно, к таким изображениям особые требования. Раскрывать характеры персонажей в этих случаях нужно через взгляд, позу, детали.

- Вы пишете портреты на заказ?

- В подавляющем большинстве - да. Но иногда меня просто притягивает какая-то личность, и я воспроизвожу её на холсте. С певицей Мадонной я познакомился в Лондоне на благотворительном аукционе, в котором мы вместе участвовали. Когда мероприятие закончилось, мы уединились в небольшом зале. Пообщались, я сделал наброски. Спустя несколько месяцев, на церемонии «Оскара» в Голливуде, я снова увидел её и сказал, что привёз готовый портрет. Мы встретились на следующий день. Работа ей понравилась. Она спросила: «Сколько вы за неё хотите»? Я ответил: «Для вас 70 тысяч, хотя это стоит дороже». Она обворожительно улыбнулась: «Я привыкла, что обычно мне дарят». Я ответил: «Может, и подарил бы, если бы был вашим мужем». Она рассмеялась и протянула мне чек. В следующий раз мы встретились в Петербурге, на её гастролях. Обсуждали иллюстрации к книге сказок, которые она написала. В жизни она спокойная, милая, доброжелательная, даже немного сентиментальная. А по сцене носится как фурия, взлетает под небеса, заводит многотысячный зал. Кстати, на портрете я изобразил её в одеянии монахини.

- Кого ещё из мировых знаменитостей вы запечатлели?

- Антонио Бандераса и Джоди Фостер, Джину Лоллобриджиду и Алена Делона, Клаудию Кардинале и Пьера Ришара, Сильвию Кристель и Шона Пенна, Джоржа Клуни и Мика Джаггера, Пьера Кардена и Пако Робана, Софи Марсо и Стивена Сигала, Тину Тёрнер и Хулио Эглесиаса, Жанну Моро и Тонино Гуэрра, Романа Полански и Фрэнсиса Форда Копполу. Всех не перечислишь. Некоторые стали моими друзьями, с кем-то попадали в забавные ситуации. Вот идём мы во время Московского кинофестиваля по Красной площади с Джеком Николсоном, а навстречу двойник Ленина. Джек пришёл в восторг, ну прямо как ребёнок: «А сфотографироваться я с ним могу?» - «Можно, но это стоит денег». Тут Николсон был потрясён во второй раз: «Обычно мне предлагают деньги за съёмки, а тут с меня их требуют. Сколько он хочет?» -" Я дорого стою, - заявляет «Ленин», - сто рублей". Когда Джеку сказали, сколько это в переводе на доллары, он рассмеялся, дал сто «гринов» и сделал фотографию в обнимку с Ильичом на фоне Спасской башни.

- Действительно исторический снимок…

- Или вот такой случай. Президент Путин давал приём в Кремле в честь Джорджа Буша. А тот помахал мне рукой и подозвал к столу. Владимир Владимирович удивился: «Откуда он тебя знает?» Я отвечаю, что мы познакомились во время его предвыборной кампании в Америке, когда я дал свои картины на аукцион, а сам думаю - хорошо бы сфотографироваться сразу с двумя президентами. А тут какой-то темнокожий американец мимо идёт. Я к нему, мол, помогите. Негр улыбнулся и запечатлел нас на мою «мыльницу». Я вежливо попрощался с президентами и отошёл. Тут на меня набросился шеф протокола: «Никас, что ты себе позволяешь?!» Я оправдываюсь: «Так меня же сам Буш к президентскому столу пригласил…» - «При чём тут Буш? Ты зачем государственного секретаря Пауэлла негром обозвал?» Кстати, на том приёме Владимир Владимирович подарил Джорджу Бушу мою картину «Воспоминания о детстве».

- У вас одна история краше другой! В общем, жизнь удалась!

- Просто я не люблю ныть и жаловаться на жизнь. А ведь мог бы рассказать, как бедствовал первые годы, когда приехал в Москву. С каким трудом пробивался. Как заклеивал бумагой щели в стенах своего подвала, когда туда впервые должна была зайти кинозвезда - Софи Лорен. Как несколько месяцев провалялся с переломом позвоночника после страшной автомобильной аварии. Как совсем недавно чуть не потерял из-за травмы правую руку. Так что можете передать «доброжелателям»: «Художники тоже плачут…»

- Ладно, поговорим о чём-нибудь хорошем. Вот, к примеру, о вашем доме, об интерьере, который вас окружает. Это производит впечатление.

- Я здесь всё обустраивал больше десяти лет. А до этого скитался по съёмным квартирам, постепенно перемещаясь с отдалённых окраин ближе к центру. Зато теперь, как говорится в стихотворении классика, «…из нашего окна площадь Красная видна». И не только она - вся круговая панорама Москвы на 360 градусов. Я горжусь своим домом. В нём каждая комната отделана в своём особом стиле - от готики до хай-тека. Здесь моя мастерская, здесь мой офис, есть библиотека, зимний сад и обеденный зал с массивным дубовым столом. В каком-то смысле это воплощение моей детской мечты.

Мы с родителями жили тогда в деревянном бараке, в рабочем районе Ульяновска. Все праздники, свадьбы, похороны отмечали на улице вместе с соседями. И если гулял наш барак, к нему обязательно присоединялся другой или третий. Столы из щербатых досок накрывали прямо во дворах, под открытым небом, а мы, мальцы, тоже там суетились, втихаря таскали что-то вкусненькое. Нас за это гнали подальше. Когда же пьянка заканчивалась, то мы могли подойти и взять то, что осталось среди объедков, - какой-нибудь кусок колбасы или солёный огурец. Рядом мужики дрались, кто-то на гармошке пиликал, кто-то в салате храпел, кого-то тошнило.

Я смотрел на всю эту жуть и чуть не плакал. Мне так хотелось изменить жизнь нашей окраины! Я мечтал стать поваром. Мне казалось, что именно повар руководит застольем, отвечает за сервировку и за одежду людей. В моём детском воображении столы украшали серебряные приборы, тарелки с золотыми каёмками, высокие бокалы, наполненные разноцветными винами. Вокруг сидели люди в красивых одеждах, как на картинке из книжки про рыцарей. И никто никого не материт, и никто ни с кем не дерётся. И не будет пьяных. Это были мои детские грёзы о лучшей жизни, это был мой первый творческий порыв.

Зимой в Ульяновске выпадали огромные снега, и я обожал делать в них тоннели. Залезу в сугроб, прорублю, как медведь, нору, спрячусь. И сижу там, мечтаю о красивых людях за красивым столом. Это было счастье.