Молитва матери
Друзья, заранее прошу прощенья, быть может и не стоит вспоминать.
А я вот вспомнил все мгновенно: деревню нашу, и отца и мать.
Отец и мать мне часто говорили: «Сыночек, милый, к Богу обратись!»
И ежедневно обо мне молились, но я любил совсем другую жизнь.
Вино, друзья и сотни развлечений мне ослепили сердце и глаза.
И, ослепленный, с диким наслажденьем, смотрел я в рюмку, а не в небеса.
Мне не забыть, наверное, навеки, тот страшный день: отец мой умирал.
Из материнских глаз слез вытекали реки, а я стоял хмеленный, хохотал:
«Ну где же Бог твой, что Он не спасает? Он- Исцелитель, что ж ты не встаешь?
Без Бога так же люди умирают, и ты, отец, как все, в земле сгниешь.»
Ну вот, тогда я думал по-другому, была мне мать противна с каждым днем.
И вот однажды я решил уйти из дома, глубокой ночью, словно вор, тайком.
И жизнь меня как щепку закружила в водовороте суеты и зла.
Сначало хорошо кружиться было, но вкоре закружилась голова.
Метался я не находя ответа, и вот однажды летом в сильный дождь
На улице я друга детства встретил, и от предчувствия меня забила дрожь.
Ну, как там мать, меня хоть вспоминает, наверное давно уж прокляла?
хочу заехать, да все время не хватает. Сам понимаешь- то работа, то дела.
«Дела, работа, замолчал бы лучше, дела твои нетрудно угадать.
Я расскажу тебе, ты только сердцем слушай, как позабыла тебя мать.
Когда ты скрылся, мать твоя от горя, вся поседела, ведь тобой жила.
И каждый день с невзгодой лютой споря, шла на распутья и тебя ждала.
Ну, а когда стоять не в силах, когда она совсем слегла.
Кровать к окну подвинуть попросила- смотрела на дорогу и ждала.»
С души стремительным порывом слетела равнодушья шелуха.
Я задрожал и прошептал пугливо: «Она жива еще, скажи, жива?»
«Сейчас- не знаю, уезжал- дышала, и говорила все же те слова:
„Сыночек, милый, ты прийдешь, я знаю, а ты твердишь- работа и дела?“
Я побежал, подстегнутый как плетью, одним желанье жгущим как огнем.
Увидеть мать, не опоздать, успеть бы. Успеть пред ней покаяться во всем.
Вокзал и поезд, и одно лишь слово, в висках стучало молота сильней.
Хотел не думать, но напрасно, снова, мне слышалось: скорей, скорей, скорей.
Вот станция, я вышел из вагона, меня трясло и что-то жгло внутри.
Я в ночь бежал со страшной болью, от пламени, горевшего в груди.
Знакомая дорога и деревья, но только незнакомый сердца стук.
Вот кладбище, за кладбищем деревья, могила - и отца я вспомнил вдруг.
И ноги как-то сами повернули в тиши деревья, шелестя листвой.
Меня к его могиле потянули зарошенной, заброшенной тропой.
Я шел, до боли напрягая зренье. Склоненная дорога и деревья,
Склоненная березка- значить здесь.
Тогда впервые стал я на колени, прижав к щеке холодный мокрый крест.
Отец, прости безумную ошибку. Ты прав, я млышу шопот губ.
Стоишь ты предо мной- твоя улыбка, а я - зловонный, мерзкий, сгнивший труп.
Но я заботой и любовью к маме сотру все прошлое, клянусь тебе!
И ты, мой папа, будешь вместе с нами, а если… мать уже в земле?»
И сердце снова бешено забилось. Я оглянулся: тьма, ни зги кругом.
Но тут луна окрестность осветила и я увидел рядом свежий холм.
И лишь луна и звезды только знают, как я со стоном на могилу пал.
И мамин холмик обнимал руками, и землю по-сыновьи целовал.
Ты слышишь, мамочка, прости меня, родная! Не надо, мама, не молчи
Давай молиться вместе, слышишь, дорогая. Встань, мама, и прости меня!
Но холм молчал, дыша могильным тленьем, кругом ни звука, словно мир уснул.
Тогда я понял, Кто дает спасенье, и руки свои к небу с воплем потянул.
И эта ночь была последней ночь в моей безбожной жизни кончен пир.
Она открыла мне слепые очи, и я увидел новый, чудный мир.
Теперь живу я с Господом Иисусом, моя в Нем жизнь и полнота.
И много раз сказать не побоюсь я, что я не мыслю жизни без Христа.
Когда я вижу пред собой картину- заплаканную, сгорбленную мать,
А рядом гордого, напыщенного сына; От всей души мне хочеться сказать:
«Вы, сыновья, забывшие о Боге, взгляните на зпалакуную мать.
И берегитесь, чтоб в своей дороге, вам эти слезы не пришлось пожать.
Вы матери, имеющие сына, прострите свои руки к небесам,
И верьте, что молитвы ваши сильны, творить и после смерти чудеса!»