Однажды вы начинаете все меньше говорить о вещах, которыми больше всего дорожили, а уж если говорите, то через силу.
Вы по горло сыты собственными разговорами. Всячески стараетесь их сократить. Потом совсем прекращаете.
Вы же говорите уже тридцать лет.
Вы даже не стараетесь больше быть правым.
У вас пропадает желание сохранить даже капельку радостей, которую вы сумели себе выкроить. Все становится противно.
Теперь на пути, ведущем в никуда, вам достаточно всего лишь малость пожрать, согреться и как можно крепче уснуть.