убьём наших детей.
тех, что выросли. и тех, что должны вырасти,
тех, что не смогли родиться
и даже не просили их рожать.
/те, что успели родиться раньше -
уже состарились./
тех, которых мы узнавали по линиям ладоней,
которых мы не любили,
которых мы не ненавидели
и… даже любили,
которые обвинили нас в том, что не взошло солнце,
которые не могли ходить в школу,
которые не нашли пути,
не нашли своего уголка земли,
которые превратились в убийц,
превратились в воров,
превратились в блудниц.

побыстрее убьём своих детей!
проведём острым металлом по нежным шеям
и вздохнём с облегчением.
возьмём и вздохнём с облегчением!
вздохнём и полностью выдохнем:
ночной сон без сновидений,
беспричинную усталость…
словно топя в прошлом белые корабли,
словно склонив ресницы…
на той стороне бараки и курдянка
с прижатым к грязной груди младенцем,
она таскает с собой грусть, завёрнутую в пёстрые тряпки…
«Педро! Дональдо!
Дональдо, Педро, Педро»…
тащит. кричит.
«мы» же, ускоряя шаг,
идём домой
и с улыбкой приносим нашим детям
цветные дороги, смешавшиеся с бытовой мелочью.
так, словно жевательная резинка - это чужая родина,
так, словно это обжигающее озеро слёз и есть единственная родина,
заменившая некупленную жвачку,
родина, которая, скрывая своё прошлое,
никак не оставит нас в покое.

приди, родина, закинь сети
в глаза этих голодных детей.
в похожем на болото озере рыбы
цепляются хребтами за водные растения.
приди, родина, не жалей нас, предайся
ненависти. как легко беречь себя
среди проблесков раскаяния…
а касательно глобальных бед:
мы оправдаем время, которое изменило
не тебя, нет, -
это мы превратились в опасных зверей.
а время замерло, не двигается с места:
наверно, вода скопилась в ногах,
чтобы мы могли рассмотреть весну,
но…
мне стало холодно.
ну, давай, родина, выкрасим улицы юной кровью,
нарисуем кровавые круги вместо солнц.
.
теперь уже можно всё сблевать:
ночи, проведённые у изголовья,
опоздания на работу,
деньги, трепетно собираемые на подарок ко дню рождения,
карты, проглоченные банкоматами,
билеты в кино,
мусорные бункеры, привязанные к электричеству,
противозачаточные таблетки,
любовь, побрезговавшую шалашом,
ориентированную на политику историю,
дружеские подножки,
приключения девочки и двух морей…
словно наша родина - жевательная резинка,
приклеившаяся к желудку.

«Педро! Дональдо!
Дональдо, Педро, Педро»…

перебьём наших сытых детей!
переполним их желудки
печеньем,
чипсами,
эмульгаторами,
а потом перебьём…
хотя бы не умрут от голода.

kato Javakhishvili
Перевод Анны Григ