Это было или не было в сибирских краях,
Шёл пацан с охоты как-то домой.
Вдруг волчонка он увидел в придорожных кустах
Рядом с матерью, волчицей седой.
Тот скулил и дёргал матери пустые соски,
А под ней кипела кровью земля.
Взял пацан его из непокорной тайги,
У него теперь другая семья.
Целый год его лечил, а вернее её,
Пополам всё что имел, с ней делил.
Сколько волка не корми, возьмёт природа своё,
И весной её он в лес отпустил.
Шёл ему тогда всего лишь девятнадцатый год,
Небо синью отражалось в глазах.
Он бежал, а над ущельем душу рвал пулемёт,
И сошлись лоб в лоб Господь и Аллах.
Духи шли и добивали его лучших друзей,
Ждал, когда дойдёт черёд до него.
Словно резали под горло молодых лебедей,
Он увидел над собою её.
И подумал, смерть пришла раньше чем ожидал,
На каких-нибудь пятнадцать шагов.
Он примерно представлял её звериный оскал,
Острые, как штык, ножи от клыков.
Маме он сказал - прости, А девчонке - прощай,
И душою провалился во мглу.
А волчица потащила то ли в ад, то ли в рай
Его тело по камням в заставу.
Сколько времени прошло, теперь не скажет никто,
Всё мелькало перед ним, как в бреду.
Она звёздными ночами согревала его,
Рядом с ним ложилась спать на снегу.
Он отчётливо услышал вдалеке гул брони
И вертушек барабанную дробь.
Еле слышно прохрипел волчице: «Это свои»
И как мать поцеловал её в лоб.
От Афгана он дальше прошагал всю Чечню
И вернулся в край родной наконец.
Схоронил он дома батю и маманю свою,
С другом девушка ушла под венец.
Поселился возле леса, в самой крайней избе,
Говорили люди, что в тот же год
Одинокая волчица появилась в тайге,
Как учуяла самца своего.
Его именем гордился показательный полк
Зря тайгу чесал отряд егерей.
Он исчез, но знаю я, что ушёл старый волк
С одинокою волчицей своей.