Звероподобный Мангышлаков
Весной город наполнялся зеленью.
Её на всех углах продавали пучками утлые, укутанные рванью старушки. Было тепло, всё, чему положено было растаять, давно растаяло, и только в душе звероподобного Мангышлакова царила вечная мерзлота.
Ужас внушал Мангышлаков. Ходил, не разбирая дороги, и не было ему препятствий. «Мангышлаков идёт!» - неслась по городу устрашающая весть, и вмиг пустели улицы. Старушки вжимались в углы и истово крестились, когда шёл Мангышлаков. Стонал асфальт под ногами Мангышлакова, и даже птицы не смели петь, когда проходил Мангышлаков.
Все знали Мангышлакова, и все боялись его, и только Фулька, недавно приехавшая в город, не знала Мангышлакова. Она не поняла, отчего все вокруг разом побледнели и стали разбегаться. Кричали люди: «Мангышлаков! Мангышлаков!», но ведь Фулька не знала Мангышлакова.
Она осталась одна на улице и скоро услышала грозные шаги, и Мангышлаков предстал перед ней - огромный, звероподобный, ужасающий.
«Симпатичный!» - подумала Фулька.
Жутко засопел Мангышлаков, но удивления не скрыл.
- А ты чего не убежала? - заревел он.
- А чего бежать? - удивилась Фулька. - Я, в общем-то, никуда не тороплюсь.
- Как?! - громыхнул Мангышлаков. - Да я же Мангышлаков! Меня из урочища уволили за свирепость! Да я медведя душу, волка руками разрываю. Меня все боятся! Я страшный, звероподобный!
- Как интересно! - запрыгала Фулька. - Давайте познакомимся. Я - Фулька. Приехала в город третьего дня. Живу у тёти.
- Полезай в мешок! - приказал Мангышлаков.
Принёс Фульку домой, выпустил, оглядел со всех сторон. А Фулька ничего из себя, ядрёненькая.
- Вообще-то я замужем, - завихляла Фулька, - но это так… А ты добрый!
- Это я - добрый?! - загрохотал Мангышлаков. - Сейчас из окна выброшу!
Взял и выбросил.
А Фулька зря, что ли, акробатикой занималась? Приземлилась на ноги, платьишко обдёрнула и снова в дверь вошла.
- Добрый, - говорит. - Недалеко выбросил и аккуратно. Ничего не сломала.
- Ты эти штучки оставь! - закричал Мангышлаков. - Ты мне репутацию не порть! Сейчас как врежу!
И слегка врезал.
Очухалась Фулька, улыбнулась слабой улыбкой.
- Добрый, - по складам выговорила. - Водичкой побрызгал.
- Да нет же! - заходил по комнате Мангышлаков. - Не добрый я, не добрый! Нельзя мне быть добрым… Я тебя, пожалуй, в погреб запру, там холодно… мыши…
Выпустил Фульку не скоро. Синюю, в гусиной коже.
- Добрый, - просипела Фулька. - Корочку хлебную положил, одеяло, мышеловка там справная.
- Ладно, - смирился Мангышлаков. - Присаживайся.
- Вот муж у меня действительно злой, - закручинилась Фулька.
- Это что ж он с тобой делает? - забеспокоился Мангышлаков. - Неужто такое, чего я не могу?
Заревела Фулька в три ручья.
- Он… он… - И ничего сказать не может.
Насилу успокоилась.
- Он, - медленно сказала. - Половой инстинкт подавляет.
- Это с женой-то?! - не поверил Мангышлаков. - Здоровый мужик?! Вот гад!
- Садист. Истинный садист, - закивала Фулька.
- Так, может, я могу чем помочь, - засмущался Мангышлаков. - Ты ведь мне, того, нравишься…
Фулька подошла, наклонилась, поцеловала Мангышлакова в низкий заросший лоб.
- Нет. Нельзя. Люблю я его. - Она посмотрела на часы. - Пора мне. Тётка заждалась.
Мангышлаков проводил её по безлюдной улице до автобуса.
- Вот ведь горе какое! - Он заглянул в лицо девушке. - Ты приезжай, ежели что…
Возвращался Мангышлаков тихо, ногами не топал, рычание сдерживал. Купил у старушек зелени на ужин.
- Того… - сказал им, вжавшимся в стену. - Передайте, чтоб не боялись меня больше. Добрый я…