«Меня давно не покидает ощущение, что в этой женщине, помимо обыденной, до боли знакомой нам реальности, живет какая-то еще, только ее и только ей знакомая реальность, которую она тщательно оберегает от посторонних, укрывает ее, иногда даже прячется в ней. И зачастую ее кажущиеся глупость и несуразность есть не что иное, как метание из одной реальности в другую, неведомую больше никому. Порой ей очень не хочется выходить из нее, потому что обыденный мир для нее слишком груб и холоден, и она явственно чувствует, что в нем черствеют и грубеют ее душа и сердце. Она, видя толстокожесть и нечувственность окружающих ее людей, не может рассказать о своем мире даже любимому мужчине, опасаясь непонимания и отторжения. И ей приходится только мечтать о том божественном дне, когда ее любимый мужчина вдруг сам, без какой- либо подсказки с ее стороны, вдруг почувствует и увидит этот ее мир, в котором она очень хотела бы оказаться вдвоем с любимым, и чтобы этот мир стал не только для неё, но и для них двоих…»