Моя русская дочка -
как идёшь ты по Праге! -
как по площади счастья,
как по улице грёз.
Гордо голову держишь
от любви и отваги,
и сердечко трепещет
в сарафане из роз.

За плечами - гитара,
и идёшь ты, танцуя,
ну, а ритм выбивают
заводной - каблучки.
А в руках
в целлофане
не цветы - поцелуи.
И глазами стреляют
вслед тебе - мужички.
- Погляди-ка, испанка!
Кастаньет не хватает.

- А быть может,
цыганка?
Только кожа - бела.

- А моравские чешки?
Здесь такие бывают.
- Одним словом, не наша -
кто б она ни была.

Речь родную услыша,
моя русская дочка,
ты идёшь, не смущаясь,
но отводишь глаза.

Потому что не хочешь
этой звёздною ночкой,
чтобы русский по-свойски
тебе грубость сказал.

А потом - на эстраде,
струн небрежно касаясь,
ты лепечешь по-чешски
и по-русски поёшь…

В тёмном зале притихшем
перестрелка косая.
Ты опять под прицелом -
и иного не ждёшь!
- Погляди-ка, грузинка!
Носик тонкий с горбинкой.

- А быть может, чеченка?
Там таких я видал.
- Одним словом,
с Кавказа, -
подытожили
разом.

- А скорее - еврейка, -
это третий сказал.

Ты как будто не слышишь,
над гитарой склоняясь.
Да, наверно, не слышишь -
всё поёшь и поёшь…

Впрочем, радует нынче,
что с московскими знаясь,
от родимых скинхедов
в отдаленье живёшь.

Только родина снится.
Этот запах приносит
то ли поезд восточный,
то ли ветер морской…

Моя русская дочка,
ангел темноволосый,
кем ты будешь казаться
на бурлящей Тверской?..