Он открывал её нежно своим ключом.
Не торопился…
Слушал: ЧТО там в груди?
Вечная пауза.
Ключ. Поворот. Щелчок.
Выдохом… выкриком… выстрелом:
- Жду… Входи.
…
Он раздевал её прежде, чем скажет «да» -
резко -
словами… взглядом… интимным «ты»…
Но не касался мысленно ни-ко-гда
/ даже дыханием /
истинной наготы -
той сокровенной самой,
как тайна тайн.
Брал её бережно…
…нёс на руках в постель.
Следом летело эхо:
- Не расплескай…
Выпей до капли целое.
Не сумел.

Он раскрывал её мягко -
как Книгу книг,
тайно читая сердцем с любой главы.
Ждал, что напишется вдруг
самый главный стих.
Нет, не случилось.
И с Музой опять на «Вы»…
Он горячился…
В бешенстве рвал листы -
и разлетались строчки, как стаи птиц.
Не потому ли нынче опять пусты
самые яркие главы
его страниц?
…
Силился вырвать тайну из синих глаз.
Пил.
Набирал губами секретный код.
Но забывал,
что можно открыть лишь раз -
полюс… звезду… шампанское…
берег… порт…
…
Он был философ.
Торжественен и суров
просто сидел задумчиво у реки.
И ожидал, что трупы его врагов
вдруг проплывут,
как жалкие поплавки.
Сами сорвутся звёзды с больных небес -
жёлтыми листьями в сердце зажгут огонь.
Муза сама
с улыбкой взойдёт на крест.
Молча подставит строчкам его ладонь.
…
Нет, ошибался.
Снова пытаясь вскрыть
тайную чакру -
/грубо, как банку шпрот/
так и не понял:
если хоть раз убить
искренность Музы -
то вряд ли она придёт.