Приоткрою я шторки немного,.
пусть луна незаметно скользнет.
Расскажу я, холодной и строгой, -
ей, о том, что не видно с высот…

Ты послушай, безликая лунность,
как жила, и о ней мой рассказ,
облаченная в платьице юность,
зависть неба - синь ее глаз…

Из богатства все, что имела:
две руки - два свободных крыла.
А душа очевидцев немела,
как творила она чудеса…

То вплетет она слово во фразу,
и снимает то слово боль,
то молитвой тайно от сглаза
возвращает сердцам покой.

То душа белым облачком в выси
на воздушном шаре взмывает,
но заметив отчаянье в мыслях,
забывая себя, помогает.

И шептались вокруг не злословя:
- Не такая она, как все,…
может быть, неземного сословья,
с неземной красотой в душе.

С ней нельзя было людям лукавить,
ей насквозь было видно людей.
Но хотелось ей дар свой оставить,
чтоб лишь видеть в их душах детей.

А еще в ней мечта подрастала…
в поле выжженном там, у реки,
где так весело в детстве играла, -
чтоб ромашки там,. и васильки…

Ни один цветок не прижился,
увядали без сил, на корню,
но во сне ей секрет открылся
для мечты - кровь отдать свою.

Становилось вокруг светлее
расцветать вдруг тот начал край,
и в глазах у людей потеплело
распылив по цветам печаль.

Юность, в платьице летнем в цветочек,
оставалась все так же одна…
С нею рядом чистым быть очень
попытался… скатилась слеза…

А попытка - она как по нотам,.
пусть усыпано ложе цветами…
А любовь, что достойна полета
с василькового цвета глазами.

Так по капельке кровь отдавала
оживляя достойное жить…
Только силы свои теряла,
не теряя таланта любить.

Но случилась беда, наверно,
получила умерший цветок…
и записку,… кому-то скверно,.
но сокрыт был отмщенья восторг.

Обессилев, последнею каплей
оживила цветок тот… Живи!!!
И застыла бескровная в камне
в память нежной и чистой любви.

А Луна, возвратившись решила
в сказку любящих всех пригласить.
С трона звездного им подарила
василькового цвета нить…