Уфа, Башкирия, 29-й отряд специального назначения внутренних войск МВД России. Это необычное соединение. Рассказ о нем - фон, если хотите, холст, на котором мы попытаемся нарисовать, или, как говорят художники, написать несколько портретов людей, чьи судьбы и делают этот отряд необычным.

Олег Сизов - офицер отряда. Картины он начал писать на Кавказе, на войне, и с тех пор с мольбертом не расстаётся. «Есть мечта и желание рисовать на военную тематику картины, писать картины. Отобразить жизнь, то, как военнослужащие жили, запечатлеть исторические моменты, то, что они пережили. Вот это должно быть. Про то, что горит БМП, самолёт? Это только впечатлительный эффект - и все. Я считаю так», - говорит он.

А военная тематика - она вот, под боком. День и ночь. Здесь автоматы Калашникова в оружейной комнате не застаиваются - полигон, полигон, полигон… Есть показательные выступления - филигранно выверенные движения, короткие отрывистые команды. На занятиях все по-другому - синяки, ушибы, гудящая от выстрелов и взрывов голова. И бесконечные повторения элементов штурма. Каждый шаг, особенно вначале, даётся с большим трудом.

Командир отряда специального назначения Внутренних войск МВД России Владимир Василевский признается: «Все задачи, в принципе, изначально связаны с риском. И те, кто приходит сюда, знают, что сегодня или завтра они встанут перед выбором жизни или смерти».

Съёмочная группа программы приехала, чтобы встретиться с офицерами, прапорщиками, сержантами, которые, получив тяжёлые ранения, остались служить. Пострадавших в боях здесь много, но особо тяжёлых - четверо. Не признавая себя ущербными, они служат в спецназе и по-прежнему готовы на равных воевать вместе со своими товарищами. В чем-то их судьба одинакова, философия жизни тоже. Но есть и нюансы.

Вот, например, Олег Сегучов. Кавказ, подрыв, лишился ноги, потом ещё тяжёлая травма. Сам он из Якутии, и как-то во время отпуска шаман подсказал: «Ты смени фамилию, попробуй хоть так отодвинуть от себя неприятности». Стал он Сегучов-Амосов, но из отряда уходить отказался. «Люди всегда рядом с тобой. В трудную минуту они поддержат, не жалея ничего, даже собственной семьи. Бывает так, что семья - в первую очередь. У нас такого даже иногда не бывает. Если надо сделать, то придут ребята на помощь всегда», - говорит Олег.

Спецназ - это самые быстрые, самые выносливые, самые здоровые бойцы. Но война, подрыв, ранение, один миг - и ты уже не такой. Между тобой и прежней жизнью вырастает непреодолимая стена. Военнослужащий отряда специального назначения Андрей Болдырев вспоминает, как ему помогла в госпитале в Ростове одна старшая медсестра: «Там опрашивают: кто, откуда, часть, женат, не женат. Я говорю: „Да, не женат, и, наверное, не женюсь“. Она: „Что так?“ Я: „А кому я без глаза нужен?“ Она меня взяла за руку, привела на первый этаж, где лежат тяжелораненые - без рук, без ног. Причём это не по телевизору, это вживую, они в метре от меня! Я прошёлся и понял, что мне реально повезло. Вот и все!»

Герои репортажа - один без глаза, другой на протезе - сражаются со всеми остальными в баскетбол. Это не показательный матч, а обычные повседневные занятия. Каждый из них шёл в элиту Внутренних войск своим путём, заранее зная о возможных последствиях. Но ни один не представлял, как на самом деле будет тяжело.

Вот диалог с Андреем Болдыревым:
- А ты авантюрист по натуре. Я так понял?
- Ну, смысл в том, что нет ни одного спецназовца среди тех, кто служит, кто не был бы авантюристом. Здесь каждый по-своему в чем-то авантюрист.
- А где грань?
- Грань - это предел разумного, это не надо перешагивать. То есть, когда риск есть не только для тебя, но и для личного состава, то этого нельзя перешагивать, как бы тебе ни хотелось".

Спросите гражданского человека, с чем ассоциируется у него армия, и он ответит: парад, знаменна, оркестр. И это правильно! Вся тяжёлая работа остаётся за кадром. А есть ещё война, и это совсем другая история. Бывают и ранения, и госпиталь, сознание, прорывающееся сквозь обезболивающий наркотик. И пробуждение - жуткое соседство с мыслью о том, что отныне ты не нужный никому инвалид. А потом вечная война с самим собой.

«Ранение меня сделало сильнее. С любой точки зрения - с моральной, с психологической. Или с нервной системой, не знаю, как там говорят ученые. Вот оно сделало меня сильнее и крепче» - уверен военнослужащий отряда специального назначения Дмитрий Берлинский.

Спецназовец Николай Хвостинцев вспоминает: «Я, например, был горд, что попал в спецназ, служу здесь. И даже когда лежал в госпитале, и мне предлагали остаться в Москве, я все равно сказал, что останусь в отряде. В родном!»

Андрей Болдырев рассказал, как принималось решение о том, останется ли он в отряде после ранения: «Приезжала комиссия, говорят: «Хочешь остаться в разведке? Не вопрос! Сдаёшь все нормативы, сдаёшь стрельбу на «отлично» - остаёшься. Нет - вопросов нет».

Командир отряда специального назначения Владимир Василевский отмечает: «Они не показывают то, что они инвалиды, и что к ним надо по-особенному относиться. К ним мы относимся как ко всем военнослужащим. И я как, прежде всего, командир части отношусь так же».

Блестящие офицеры, опрятные сержанты, солдаты. На войне они выглядят совсем по-другому, у них другое выражение лица, другой взгляд и совсем не те мысли, что дома. Рядом лежит другая стезя, и одному Богу известно, уготована она тебе или твоему другу.

А враг - он тоже совсем рядом. Вот что об этом говорит спецназовец Дмитрий Берлинский:
- Наличие врага как-то влияет на психологическое состояние бойца, солдата, офицера, прапорщика спецназа?
- Я думаю, это не должно влиять, потому что все-таки человек, прежде всего, должен холодно рассуждать, все взвешивать и уже предпринимать какие-то действия. Потому что в нашей работе эмоции, я думаю, мешают.

Может быть, им легче ощущать себя равным среди равных, оставаясь в строю, а может и нет. Кругом твои же друзья бегают, подтягиваются, пышут здоровьем. А ты - нет, ты не можешь. Но делаешь вид, что ничего не происходит, что все нормально. Как им это удаётся? «Самое главное - быть просто человеком. В любой ситуации. Потому что и в жизни, и при прохождении воинской службы надо оставаться человеком», - уверен Дмитрий Берлинский. Андрей Болдырев на вопрос о том, почему жизнь не закончилась, отвечает: «Ну ведь я же авантюрист!»

Если у вас есть друзья, получившие тяжёлые ранения на войне, то вы, находясь рядом, в конце концов, подмечаете одну особенность, постоянно повторяющуюся ситуацию - здоровые люди вереницей идут к изувеченным за помощью, за поддержкой. Потому что победившие в нелёгкой борьбе с самим собой становится сильными, неимоверно сильным.

«Я горд тем, что у меня есть настоящие боевые друзья, к которым я могу в трудную минуту обратиться. Потому я могу сказать твёрдо: да, я счастливый человек», - говорит Дмитрий Берлинский. И кто знает, что у них творится в душе дома, когда после службы в квартире или в общежитии за ними закрывается дверь. Но на службе они - само спокойствие, сама уверенность и абсолютное душевное равновесие.