Послушай сын. Я произношу эти слова в то время, когда ты спишь. Твоя маленькая рука подложена под щечку, вьющиеся белокурые волосы слиплись на влажном лбу. Я один прокрался в твою комнату. Несколько минут назад, когда я сидел в библиотеке и читал газету, на меня нахлынула тяжелая волна раскаяния. Я пришел к твоей кроватке с сознанием своей вины. Вот о чем я думал сын: я сорвал на тебе свое плохое настроение. Я выбранил тебя, когда ты одевался, чтобы идти в школу, я отчитал тебя за то что ты не почистил ботинки. Я сердито закричал, когда ты бросил что-то из своей одежды на пол. За завтраком я тоже к тебе придирался. Ты пролил чай. Ты жадно глотал пищу. Ты положил локти на стол. А затем, когда ты отправился поиграть, а я торопился на поезд, ты обернулся, помахал мне рукой и крикнул:"До свиданья папа!", я же нахмурил брови отвечал:"Распрями плечи".Затем, в конце дня, все началось снова. Идя по дороге домой, я заметил тебя, когда ты играл на коленях в шарики. На твоих чулках были дыры. Я унизил тебя перед твоими товарищами, заставив идти домой впереди себя. Чулки дорого стоят, если бы ты покупал их за собственные деньги, то был бы аккуратнее. Вообрази только, СЫН, что это говорил твой отец.Помнишь.как ты вошел затем в библиотеку, где я читал? Когда я мельком взглянул на тебя, раздраженный, что мне помешали, ты в нерешительности остановился у двери:"Что тебе нужно?"-резко спросил я. Ты ничего не ответил, но порывисто бросился ко мне, обнял за шею и поцеловал. Твои ручки сжали меня с любовью, которую бог вложил в твое сердце и которую даже мое пренебрежительное отношение не смогло иссушить. А затем ты ушел, семеня ножками, вверх по лестнице. Так вот, СЫН, вскоре после этого газета выскользнула у меня из рук и мною овладел УЖАС. Что со мною сделала привычка? Привычка придираться, распекать-такова была моя награда за то что ты маленький мальчик. Нельзя ведь сказать, что я не любил тебя, все дело в том, что я мерил тебя меркою своих собственных лет. А в твоем характере так много здорового, прекрасного, искреннего. Твое маленькое сердце столь же велико, как рассвет над далекими холмами. Это проявилось в твоем стихийном порыве, когда ты бросился ко мне, чтобы поцеловать меня перед сном. Ничто другое не имеет сегодня значения, СЫН. Я пришел к твоей кроватке в темноте и, пристыженный, преклонил перед тобою колени…