Оставленные, брошенные мной
давным давно Татьяна и Галина,
пришедшие из жизни неземной,
земную жизнь пройдя до половины,
окликнули меня издалека,
и я в бреду, шатаясь и сутулясь,
в ту нелюбовь, в которую строка,
на холоде намаявшись, уткнулась…
И странно знать, что я не позабыл
ни слова, ни полслова, даже знака
и помню тех, которых не любил,
сильней, чем тех, из-за которых плакал…