Помню брошенный храм под Москвою:
Двери настежь и купол разбит
И дитя заслоняя рукою,
Богородица тихо скорбит
Что у мальчика ножки босые,
И опять впереди холода,
Что так страшно по снегу России-
Навсегда - неизвестно куда-
Отпускать темноглазое чадо,
Чтоб и в этом народе распять…
Не бросайте каменья, не надо!
Неужели опять и опять-
За любовь, за спасенье и чудо,
За открытый безтрепетный взгляд
Здесь найдется российский Иуда,
Повторится российский Пилат?
А у нас, у вошедших, -ни крика,
Ни дыхания- горло свело
По Ее материнскому лику
Процарапаны битым стеклом
Матерщины корявые буквы!
И младенец глядит, как в расстрел:
Ожидайте, я скоро приду к вам:
В вашем северном декабре.
Обожжет мне лицо, но кровавый
Русский путь я пойду до конца,
Не спрошусь вас - из силы и славы.
Что вы сделали с домом Отца?
И стоим мы пред Ним изваяно,
По подобию сотворены
И стучит нам в виски окаянным
Ощущение общей вины.
Сколько нам на крестах и на плахах
Сквозь пожар материнских тревог
Очищать от позора и праха
В нас поруганный образ его?
Сколько нам отмывать эту землю
От насилия и ото лжи?
Внемлешь, Господи?
Если внемлешь,
Дай нам силы, чтоб ей служить.