Ценю в поэзии особую черту:
Трудней всего в ней спрятать… пустоту!
Был я прав, а возможно, и нет,
что когда — то изломанный болью,
жил в тоске. Но ворвался поэт
в мою душу с великой любовью.
И душа встрепенулась во мгле,
вдруг увидев вдали озаренье.
Зацвели все цветы на Земле,
и с небес снизошло откровенье.
Стал понятен мне мир, без купюр,
без прикрас, в облаченье убогом.
Я, узрев обнажённость натур,
Испытал жуткий стыд перед Богом…
Одно мне ясно, одно понятно —
Я больше никого не подпущу…
Что бы в душе топтались, не хочу…
По меньшей мере это не приятно…
И привыкать опять к чужим рукам,
И открывать кому-то душу,
Тем более тому, кто мне не нужен,
Я не хочу… не буду… всё обман…
Я больше никого не подпущу…
Нет больше доступа к душе и телу.
Я однолюбка. Может в этом дело…
Другой быть не умею, не хочу.