Я ввёл бы новую болезнь - Пиздит. Отлично вписывается в pяд названий болячек: отит, цистит, ринит, пиздит… А теперь представь себе запись в медицинской карте пациента: «Пиздит в острой фopме», «Пиздит в хронической форме», «Пиздит нeизлечимый»
У нее было столько достоинств, что она давно потеряла чувство собственного.
НОСТАЛЬЖИ
Репатриации канул уж год.
Небо и море пленительной сини.
Целые дни я брожу напролёт -
Нет ни братвы, ни «Единой России».
Но, если станет совсем невтерпёж,
Вспомнив душой о вокзале-базаре,
С криком: «Товарищи, врёшь - не возьмёшь»,
Крепко кого-нибудь двину по харе,
И загремлю в тот же миг в миштару,
Без объяснений и без сантиментов,
И за сто баксов не выйду к утру.
Это Израиль. Поэт Игорь Хентов.
Я так юна и так красива,
И независима вполне,
А вы меня всё замуж-замуж
Ну не.
В биографиях наших, подробности
Носят гадкий налёт тривиальности.
Вот и мне не хватило способности
Проявиться в своей гениальности.
Мать дочке своей говорит в назиданье:
- Пока ещё чувства у Вас не созрели,
Не смей целоваться на первом свиданье!
Особенно в душе, а также в постели!
Это нормально, если я вам не нравлюсь, не у всех есть хороший вкус.))
- Дорогой, а правда, что зайцы самые тупые животные? - Да, зайка моя.
Сегодня купила бутылочку шампанского к Новому году… причем уже пятый раз за месяц.
Оказавшись в Раю я удивлюсь трём вещам:
1. Что увижу там католиков, баптистов, и, о Боже, «свидетелей Иеговы».
2. Не увижу многих православных.
3. Окажусь там сам.
Роман в стихах задумал сочинить.
Мне б только с главной темой справиться:
«Как идиоту трудно мысль родить,
А психу - от неё избавиться».
Хронический мрак предчувствия экзистенциального одиночества рассеялся после ужина и нескольких бокалов мартини…
Боюсь я чистого листа,
И, очевидно, неспроста.
Завидую безгрешным графоманам.
Ох, как наивна
Одержимость их.
Они в забвенье тешутся обманом,
Что каждый звук их -
Гениальный стих.
Боюсь моих стихов
Из книги новой,
Когда на ней написано:
'В набор', -
уходит недосказанное слово,
незавершен заветный разговор.
Уходит книга.
Все. Что в ней сказалось,
Не то, не так.
Я в ней обидно мал
Как будто жить мне
Час всего осталось,
А главного я людям не сказал.
Встревоженный,
Взволнованно молчащий,
С собой я долгий разговор веду,
Чтоб на подножку книги уходящей
Хотя б строка
Вскочила на ходу.
Запоздалые аплодисменты хороши, как позавчерашние блины и тёщины щи.
В пятницу вечером как-то подозрительно сильно разболелся живот. Стойко перенести все тяготы этого я смогла только до 23-х часов. Потом скорая. Вердикт: «Скорее всего аппендицит».
О-споди! Ну сколько можно? Я ж думала, что всё. Что выполнила весь предначертанный мне план по всяким операциям, ну хотя бы на ближайшую десятилетку. Ведь, если меня, прям сейчас, отправить в африканское племя Сурма - я б там стала самой любимой женой вождя.
… Ан нет … Оказывается, есть ещё куда стремиться.
В больнице взяли анализы, поставили капельницу:
- Всё. Ждите. Утром придёт врач - скажет, что будем делать.
К утру от боли я была готова ползти в Африку прямо сейчас, и пусть я ещё недостаточно красива для самой любимой жены вождя, но я согласна и на роль второго плана.
Врач сонно пощупал мой живот, томно медленно перевёл глаза на грудь, увидел шрам от предыдущей операции на сердце и молвил:
- Не наша. Не аппендицит это.
- А что? - робко вопросила я.
- Гинекология.
- Это как?
- Внематочная, например.
- Не может.
- Месячные когда?
- Сейчас.
- Вот…
- Что?
- Это у Вас боли от месячных.
- То есть они идут у меня с 14-ти лет безболезненно, а на сороковом году жизни решили заболеть?
- Всё когда-нибудь бывает впервые. - многозначительно крякнул доктор.
- … И именно не на первый, а на третий день?
Доктор крякнул менее уверенно, посмотрел куда-то глубоко в стену и добавил:
- Посмотрим. До понедельника. Всё равно на выходные УЗИ не работает.
В понедельник мне уже хотелось, обмотавшись больничной простынёй, просто медленно ползти на сурмийское кладбище (ежели таковое имеется там).
Но мои мысли о прекрасном вероломно оборвал всё тот же врач, стремительно влетев в палату. Торжественно тряся результатами УЗИ у себя над головой, он провозгласил, как Коперник перед сожжением:
- И всё-таки у Вас аппендицит! - и, радостно крякнув, добавил, - Гангренозный. Срочно надо оперировать."
Я испуганно икнула, а перед глазами пронеслась вся моя непутёвая жизнь
Дальше замельтешили медсёстры, сквозь свои рыдания я смутно поняла слова анестезиолога: что, усыплять они меня не будут, мол сердце, поэтому эпидуралка, и мне предстоит уникальная возможность наблюдать до конца за всем происходящим.
И вот, я на операционном столе, распятая бинтами, как Христос (прости меня Господи), лежу и рыдаю. А в мозгах засела одна мысль: «Вот пройдёт всё. И будет в моём эпикризе написано: «операция прошла успешно, но больная подавилась соплями».
… Больная не умерла.
Из операционной меня доставили обратно в палату, где уже лежала ещё одна такая же раненая, как и я.
- Если что - зовите. - медленно продекламировала медсестра.
Спустя какое-то время дверь палаты с грохотом открылась, и на пороге возник здоровый рыжий кот. Вальяжно он подошёл сначала к моей соседке, потом ко мне, вопрошающе мяукнул:
- Новенькие?
… «Послеоперационный глюк», - пронеслось у меня в голове.
Глюк обнюхал мою кровать, запрыгнул на меня, посмотрел в глаза, спрыгнул и так же вальяжно вышел из … «Дверь не закрыл.» - промыслила я.
- А раньше ещё пёс приходил. - прошелестела только что прооперированная соседка, - Лохматый такой.
К ночи отделение опустело, медперсонал отчалил спать. Из открытой двери палаты одиноко на меня смотрел стол-пост, а в глаза светила стоящая на нём лампа.
Эпидуральная начала отходить, и я поняла, что мне не сделали обезболивающее. Кнопка-вызов в палате отсутствовала, коридор был пустой, соседка в беспамятстве спала, а единственный, кто мог позвать на помощь, кот-глюк, завершив свой палатный обход, куда-то давно скрылся.
Через пару часов, распрощавшись с мечтой о племени сурма, я была готова на кремацию. Прям здесь. На койке. И тут, на грани отчаяния, я услышала шаги. Такие: шырк-шырк-шырк по коридору. Боже! Спасибо! Спасение!
- Мужчина! - голосом Джигурды прохрипела я, завидев мужской силуэт в дверном проёме.
… Но мужчина, то ли от нелюбви к Джигурде, то ли от мыслей, своих проширкал мимо…
Скупые слёзы безнадёжности потекли по моим щекам.
Позже ширканье повторилось, но уже в обратную сторону. Собрав все свои силы, я проголосила, хоть и хрипло, но более уверенней и басистей:
- ПО-ЗО-ВИ-ТЕ-МЕД-СЕС-ТРУ!
… И далее, как в замедленной киносъёмке, мимо проплывает мужчина дней моих суровых, можно сказать, надежда единственная моя, и я вижу на нём … наушники.
… И, знаете … Я, прям, так отчётливо и сразу поняла всех Робинзонов, которые волею случая оказались на необитаемом острове, а единственный показавшийся невдалеке корабль проплыл мимо …
Короче, этот «Титаник» ходил мимо меня почти до утра. А я в голове прокручивала разные варианты его убийства.
Убийство не состоялось, ибо в тот момент, когда у меня созрел почти гениальный план, в палату вошла полусонная медсестра. Глянула на меня. Обнаружила, что пациент скорее жив, но как-то недобро смотрит и тяжело дышит. Чертыхнулась. Забегала, приговаривая:
- Укольчик вчера забыли поставить. Простите. - вколола что-то, - Вот сейчас будет легче.
… И мир заиграл разноцветными шариками. И я уже примеряла наряды любимейшей жены африканского племени. И, глядя на свой дренаж, мелькала мысль: «Весёлый молочник» , - а также, что необходим мир во всём мире, и что жить - это, братцы, здОрово!
---------------------------------------------
пс: женщины африканского племени сурма украшают своё тело шрамированием