В детстве, как и все мальчишки, гонял часами в футбол. Маму положили в больницу, и я пришёл её навестить, а мысли все о пацанах на поле. Начал уходить, она взяла меня за руку и говорит: «Посиди ещё». А я: «Ну, мам, футбол», - и ушёл. Живой я её больше не видел. Теперь я дядька 40 лет. На работе коллеги целыми днями о футболе, жена тоже смотрит. И говорят, что я неправильный. А у меня при разговорах о футболе одна мысль - что это совсем неважно.
Однажды к Кантону Старшему, римскому писателю и противнику роскоши, обратился один из его горячих сторонников:
- Это возмутительно, что до сих пор в Риме тебе не поставлен памятник! Этим следует заняться.
- Оставь, - ответил ему Кантон. - Я предпочитаю, чтобы люди говорили: «Почему у Кантона нет памятника?», нежели задавались вопросом: «Почему этому Кантону поставили памятник?»
Конечно, хороший человек - не профессия. Так ведь и жизнь - не только работа.
Руки изнашиваются быстрее мозгов.
Когда в нашем городе несли олимпийский огонь, так хотелось сказать внуку: «Смотри, вот бегут твои бесплатные лекарства, твой бесплатный детский сад и твоё бесплатное образование!»…
Кто подскажет,
что для жён важнее,
кто ответит прямо на вопрос:
что нам в жизни всё-таки нужнее -
муж или японский пылесос?
Пылесос, конечно, вещь - что надо,
прям, беда в хозяйстве без него.
Кнопки лишь коснусь, а он уж радый,
заурчав, исполнить статус-кво.
Не попросит он пивца с устатку,
не уйдёт с газетой на диван,
не заначит на кутёж «десятку»
и не приползёт под утро пьян.
Пепел не уронит с папироски
на палас, всё утопив в дыму.
Не звонят средь ночи пылесоски
помолчать, коль трубку я сниму…
Но… милей, конечно же, мужчина!
Только лишь к его прильнув плечу,
окрыляюсь и лечу в пучину
от шального: «Я тебя хочу…»