Если все рухнуло - спой панихиду, начни сначала,
Ластиком мягким погрешности подотри.
Видишь, ведь то, что раньше тебя практически убивало,
Сегодня покорной псиной сидит у твоей двери.
Знаешь, законов много, и много правил.
Чтобы подняться к вершинам, спокойно достигнув дна
Просто живи. Так живи, чтобы следом никто не правил,
Не проиграй свою главную битву. Она одна.
Бессильны все запреты и законы,
пока в душе кипит источник зла.
Начни с себя. Убей в себе дракона.
В конце концов, прибей в себе козла.
Вот в старину все детки были здравыми,
без химии, колес и прочей бяки
отцы и деды их лечили травами,
крапивой, например, по голой сраке.
Не вредно б иногда послушать лекции
из уст почтенных ксендзов и раввинов.
Вот - скушав плод, Адам познал эрекцию, -
чем не сюжет о пользе витаминов?
Во до чего прогресс дошел -
Иван стал Марьей, Маша - Мишей,
народ дуром меняет пол,
заместо шоб поправить крышу.
Наскучив сбывшейся мечтою,
вдруг прозреваем - всё пустое:
ни слез, ни роз, ни счастья пьяного…
И сокрушаемся - се та ли,
мечта, которую мечтали?!
И перемечтываем заново…
Открыл мне Ницше (а он знает),
что триппер - в принципе фигня.
Все, что меня не убивает,
сильнее делает меня
В сравнении с иными, знаю ныне я,
воз бед моих смешон и чепухов,
и нефига коснеть в грехе уныния,
при столь-то славном выборе грехов.
Забыть?! Сбежать?! В душевной ломке
хыть вой овцой, хыть волком блей…
Душа чужая, вишь, потемки…
Ну, а своя - чего, светлей?
Под камнем сим уже не важно
был ты заднее иль первей,
имел мильон, пять, десять ажно! -
меню едино для червей.
Забудь покой, в грядущем дне и часе
гори, кипи, взрывайся, «рвись из жил»,
чтоб на одре не вскрикнуть - «Ни хуя се!
А жил ли я? А я ли это жил?!»
Пускай и не дока я в бизнесе,
однако не слыл лежебокой.
Но личный бюджет снова в кризисе,
и снова, похоже, в глубокой.
В глухой пырей расейского поц-арта
смешно культуры семена засеивать.
Ни клавесин, ни скрипочки МоцАрта
не конкуренты сраке Моисеева.
Пусть эта мысль проста и пустякова,
но знающие жизнь меня поймут -
не тот удачлив, кто нашел подкову,
а тот, кто сроду не носил хомут.