В этот раз маньяку Феофилу попался трудный мальчик. Мальчик не хотел ничего, откровенно смеялся в лицо Феофилу и не хотел уходить со двора.
- У меня игровая приставка там есть… Плейстэйшн. - нудил Феофил
- Сходи поиграй, раз есть. В Супер Марио. - смеялся мальчик - Не буду я с таким старьем играть.
- Конфеты там разные есть. Много. Драже. И шоколадные. И леденцы. - не сдавался Феофил.
- За зубы не боишься? - смеялся мальчик - Ты ж и мяса в дом купи. Котлеток всяких, вырезку…
- Велосипед! - выдохнул Феофил.
- Какой! - выдохнул мальчик
- Минск! Большой! - попытался ошеломить Феофил
- Лох! - не ошеломился мальчик и продолжил смеяться - У меня - Унивега Альпина. Карбон.
- Телевизор и мультики! - сменил направление Феофил
- Не позорься. - отрезал мальчик.
- Ну ты скажи, скажи… Чего у тебя нет? - сменил тактику Феофил - У меня дома это есть.
- Все у меня есть, все. - вновь засмеялся мальчик - А если нет - будет.
- Прям все-все? - не поверил Феофил.
- Все-все. - заверил мальчик - У меня Тварь есть.
- Как тебе не стыдно! - возмутился Феофил - Твоя мама знает какие ты слова говоришь?
- Не твое дело. - отрезал мальчик - Тварь - она и есть Тварь. Как ее еще называть?
- Фу! Какой ты плохой! - поцыкал зубом Феофил - Уйду я от тебя. Мороженого поем.
- Хочешь мороженого? - безо всяко надежды забросил маньяк удочку в последний раз.
- Мороженого… - протянул мальчик - Мороженого хорошо бы…
- Так пошли! - засуетился Феофил - Вот там есть… За углом прямо.
- Не надо никуда идти. - сказал мальчик - Сейчас мороженое будет здесь.
- Прилетит к нам волшебник? - снисходительно захихикал Феофил - В голубом вертолете?
- Тварь принесет. Говорю же - Тварь у меня есть. - объяснил мальчик.
- И где она? - не понял Феофил.
- Не знаю. - пожал плечами мальчик - Сейчас позову.
Мальчик достал из кармана свисток и подул в него. Свиста не последовало.
- Не работает твой свисток. - сказал Феофил - Я могу дома его починить, кстати.
- Работает. - ответил мальчик - Просто свиста не слышно.
- И где твоя Тварь? - скептично спросил Феофил.
- За спиной у тебя. - ответил мальчик - Только не ори, пожалуйста.
Феофил вдруг почувствовал, что кто-то дышит ему в спину. По рукам и ногам с топотом пробежалось две дивизии специально выученных беговых мурашек. Медленно, на ватных ногах он обернулся и… Это действительно была Тварь. Что-то аморфное, изначально мерзкое смотрело на Феофила парой десятков глаз и… И Феофил закричал.
- Говорю же, не ори! - сказал мальчик и похлопал Тварь по одному из бугорков вокруг морды, которая занимала добрую половину поверхности Твари - Она добрая.
Феофил захлопнул рот и, содрогаясь от отвращения смотрел как Тварь прихрюкивает и пытается лизнуть руку мальчика фиолетовым пучком языков. - Ну все, все… - осадил мальчик Тварь - Мороженого принесешь? Мне Гранд Опуленс Санда как обычно.
- Ты какое будешь? - спросил мальчик у Феофила.
- П… Пломбир. - прозаикался Феофил, которому совсем не хотелось мороженого.
- Я ж говорю - лох. - сурово отозвался мальчик - И ему пломбира. И быстро.
Феофилу очень захотелось закричать, при виде того как послойно исчезает тварь. И пока не исчез дергающийся фиолетовый пучок языков, Феофил был занят борьбой с желанием заорать и убежать со двора.
- Успокойся, а. - спокойно сказал мальчик - Ушла она. Минут через пять придет.
- Кто это, а? - дрожащим голосом спросил Феофил.
- Тварь это. - пояснил мальчик.
- Я понял. Я спрашиваю - кто это? В смысле - животное или растение?
- А я знаю? - пожал плечами мальчик - Животное вроде. Хотя, конечно, может и растение. Просто животным прикидывается. А какая разница, а?
- Ну… Я не знаю… - разницы в принципе не было никакой - Может и гриб вообще. Или микроб большой. С фиолетовыми языками. И… А сколько у нее зубов вообще? Мне показалось - много очень…
- Не знаю. Рядов 15, наверное. - ответил мальчик - И те, что снаружи - тоже зубы, кстати. Она двусторонняя.
- А? - не понял Феофил - Как двусторонняя?
- Вот так. Я как-то видел как она вывернулась. Из пасти так - оооп и полезло. Хлоп и такая же. Только не розовая с фиолетовыми языками, а фиолетовая с розовыми. Вот вернется - попрошу ее показать.
- Не… Не надо. - сдержал рвотные позывы Феофил, обладающий хорошей фантазией - А откуда она?
- А я знаю? Шел себе, смотрю - свисток. Свистнул - она и появилась. Ух я и орал тогда…
- Представляю. - понимающе кивнул Феофил - И что?
- И ничего. Желания выполняет.
- А как ты догадался, что выполняет?
- Она сама сказала.
- Так она еще и говорит? - удивился Феофил.
- Ага. Хриипло так. Страшно. - ответил мальчик - Я попросил, чтоб молчала при мне. Боюсь очень.
- Джин! - осенило Феофила.
- Неа. Джин как облако ваты выглядит. - возразил мальчик.
- А ты откуда знаешь? У тебя и джин есть?
- Неа. Мне Тварь сказала. Я ей верю. Она мне не врет. И слушается меня.
- Почему? - задал Феофил совсем уж глупый вопрос.
- У меня ж свисток. - хмыкнул мальчик.
- А покажи - что за свисток? - попросил Феофил.
- Вот. - мальчишка протянул на ладони обычный пластмассовый свисток - На посмотри.
Феофил взял свисток в руку. Свисток ничем не отличался от своих собратьев, которые продавались в любом спортмагазине. И вдруг Феофил понял, что это самый великий в его жизни шанс. Он крепко зажал свисток в руке и побежал со двора. Феофил мчался по улицам, ловко проскакивая между шарахающимися от него прохожими. Он бежал, а в висках его стучало «Мое! Все мое!!!». Задыхаясь он добежал до своей квартиры, запер двери и свистнул в свисток.
- Да ты спринтер. - раздалось за спиной низкое и страшное рычание - Такую дистанцию за 15 минут - это сильно.
Феофил мысленно приготовился, повернулся и все равно заорал.
- Чего орешь, дурак? - спросила Тварь - Мороженое возьми вот. И ешь.
- Где? - спросил Феофил.
- Под ноги смотри. - рыкнула Тварь.
У ног действительно стоял стаканчик пломбира. Феофил взял мороженое, лизнул его и затараторил:
- Значит так. Мне сейчас надо…
- Тебе сейчас надо доесть пломбир. - сказал Тварь.
- Ты меня слушай! - прикрикнул Феофил - Перво-наперво мне надо…
- Доесть мороженое! - рыкнула тварь так, что Феофил аж присел от страха.
- Ну хорошо, хорошо… - начал откусывать большими кусками мороженое Феофил - А потом, когда я доем…
- А потом у тебя нету. - вроде даже как-то сочувственно прорычала Тварь - Никакого потом. Есть, но очень короткое и незавидное.
- Ты должна меня слушать! - перестал есть мороженое Феофил.
- Кто тебе сказал? - рычание получилось каким-то мирным и даже усталым.
- Я… Я… А его ты почему слушала? А? Пацана-то? - взвизгнул Феофил.
- Нравится он мне - вот и слушаю. - сказала Тварь - Ты мороженое ешь. А то оно все равно растает и все начнется. А так - хоть мороженого поешь.
- А я? - всхлипнул Феофил.
- А ты не нравишься. У детей свистки воруешь. - сказала Тварь - Доедай - мало осталось уже.
- Я… Я… У меня свисток! - закричал Феофил и запихал остаток мороженого в рот.
- Можешь свистнуть на прощанье! - придвинулась Тварь к Феофилу.
И кричащий Феофил в последний момент понял, что Тварь сейчас будет выворачиваться вокруг него.
Девочка прочитала на утреннике стих, которому её научил дедушка. Зал впал в ступор!
В средней группе детского сада к сентябрьскому утреннику меня готовил дедушка. Темой праздника были звери и птицы: как они встречают осень и готовятся к зиме. Стихотворений, насколько мне помнится, нам не раздавали, а если и раздали, дедушка отверг предложения воспитательниц и сказал, что читать мы будем своё.
Этим своим он выбрал выдающееся, без дураков, произведение Николая Олейникова «Таракан».
Мне сложно сказать, что им руководило. Сам дедушка никогда садик не посещал, так что мстить ему было не за что. Воспитательницы мои были чудесные добрые женщины. Не знаю. Возможно, он хотел внести ноту высокой трагедии в обыденное мельтешение белочек и скворцов.
Так что погожим осенним утром я вышла на середину зала, одернула платье, расшитое листьями из бархатной бумаги, обвела взглядом зрителей и проникновенно начала:
- Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосёт.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждёт.
В «Театре» Моэма первые уроки актерского мастерства Джулии давала тётушка. У меня вместо тётушки был дед. Мы отработали всё: паузы, жесты, правильное дыхание.
- Таракан к стеклу прижался
И глядит, едва дыша.
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.
Постепенно голос мой окреп и набрал силу. Я приближалась к самому грозному моменту:
- Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, топорами
Вивисекторы сидят.
Дед меня не видел, но он мог бы мной гордиться. Я декламировала с глубоким чувством. И то, что на «вивисекторах» лица воспитательниц и мам начали меняться, объяснила для себя воздействием поэзии и своего таланта.
- Вот палач к нему подходит, - пылко воскликнула я. -
И ощупав ему грудь,
он под рёбрами находит то,
что следует проткнуть!
Героя безжалостно убивают. Сто четыре инструмента рвут на части пациента! (тут голос у меня дрогнул). От увечий и от ран помирает таракан.
В этом месте накал драматизма достиг пика. Когда позже я читала в школе Лермонтова «На смерть поэта», оказалось, что весь полагающийся спектр эмоций, от гнева до горя, был мною пережит еще в пять лет.
- Всё в прошедшем, - обречённо вздохнула я, -
боль, невзгоды. Нету больше ничего.
И подпочвенные воды вытекают из него.
Тут я сделала долгую паузу. Лица взрослых озарились надеждой: видимо, они решили, что я закончила. Ха! А трагедия осиротевшего ребёнка?
- Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: «Папа, папа!»
Бедный сын!
Выкрикнуть последние слова. Посмотреть вверх. Помолчать, переводя дыхание.
Зал потрясённо молчал вместе со мной.
Но и это был ещё не конец.
- И стоит над ним лохматый вивисектор удалой, -
с мрачной ненавистью сказала я.
- Безобразный, волосатый, со щипцами и пилой.
Кто-то из слабых духом детей зарыдал.
- Ты, подлец, носящий брюки!
- выкрикнула я в лицо чьему-то папе. -
Знай, что мертвый таракан
- это мученик науки! А не просто таракан.
Папа издал странный горловой звук, который мне не удалось истолковать. Но это было и несущественно. Бурными волнами поэзии меня несло к финалу.
- Сторож грубою рукою
Из окна его швырнёт.
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадёт.
Пауза. Пауза. Пауза. За окном ещё желтел каштан, бегала по крыше веранды какая-то пичужка, но всё было кончено.
- На затоптанной дорожке, - скорбно сказала я,
- возле самого крыльца будет он задравши ножки
ждать печального конца.
Бессильно уронить руки. Ссутулиться. Выглядеть человеком, утратившим смысл жизни. И отчетливо, сдерживая рыдания, выговорить последние четыре строки:
- Его косточки сухие
Будет дождик поливать,
Его глазки голубые
Будет курица клевать.
Тишина. Кто-то всхлипнул - возможно, я сама. С моего подола отвалился бархатный лист, упал, кружась, на пол, нарушив шелестом гнетущее безмолвие, и вот тогда, наконец, где-то глубоко в подвале бурно, отчаянно, в полный рост зааплодировали тараканы.
На самом деле, конечно, нет. И тараканов-то у нас не было, и лист с меня не отваливался. Мне очень осторожно похлопали, видимо, опасаясь вызвать вспышку биса, увели плачущих детей, похлопали по щекам потерявших сознание, дали воды обмякшей воспитательнице младшей группы и вручили мне какую-то смехотворно детскую книжку вроде рассказов Бианки.
- Почему? - гневно спросила вечером бабушка у деда. Гнев был вызван в том числе тем, что в своем возмущении она оказалась одинока. От моих родителей ждать понимания не приходилось: папа хохотал, а мама сказала, что она ненавидит утренники и я могла бы читать там даже «Майн Кампф», хуже бы не стало. - Почему ты выучил с ребёнком именно это стихотворение?
- Потому что «Жука-антисемита» в одно лицо декламировать неудобно, - с искренним сожалением сказал дедушка.
«Святое» будущее
- Ну, как дела в школе?
- Да как обычно… патриотическая линейка, основы хиромантии…
- Хиромантии?
- Ну. Скукотища. Телегония гораздо круче. И училка там суперская.
- А математика была?
- Дед, ты опять? Математику ещё в прошлом году отменили.
- И что же вместо математики?
- Нумерология. Числа судьбы.
- И как они… числа судьбы?
- Тяжело. Я не все понимаю. Магические квадраты эти. Но приходится учить. Я теперь уже точно решил: после школы в университет пойду. А там нумерологию нужно знать. Там же дальше парапсихология пойдёт. К нам из университета приходили, научный сериал показывали в классе: Зачарованные.
- Университет, значит.
- Ну. Сегодня без высшего образования никуда. Вот ты что проходил в своем институте?
- Матанализ, дифференциальные уравнения…
- Понятно. Старые, мертвые науки. Вас там, наверное, еще учили, что Земля - это шар?
- В общем, еще в школе…
- Офигеть. Значит, директор не врал, когда про своих предков рассказывал. А у нас в классе никто не поверил. Ты не обижайся только. Наука всё-таки с твоих времен далеко продвинулась. Он для тебя ещё что-то в моем дневнике написал.
- Кто, директор?
- Да, отец Онуфрий.
- И что написал?
- Дед, ну что ты прикалываешься? У нас чтение только с девятого класса. Держи дневник, я гулять. Бай.
- Друзей надо держать близко, а врагов - ещё ближе.
- В багажнике, в холодильнике, в качестве украшений?..
- Нет! О_о
- На поводке, в наручниках, в качестве домашнего животного?..
- Нет, просто ближе тех, кому доверяешь… О_о
- Ну, если предположить, что нож в спину прилетает, как правило, от друзей, защищаться врагом вполне логично, да.
Демон услышал своё имя. И привычно шагнул в тяжёлый, густой человеческий мир.
Он оказался в небольшой комнате. Склонившись над древней книгой, перед ним сидела девочка, лет шести. Обычная маленькая девочка. Белокурая, растрёпанная и вся перепачканная шоколадом.
Почувствовав присутствие демона, она подняла голову. И радостно уставилась на него огромными голубыми глазищами.
- Откуда это у тебя? - спросил демон, указывая на книгу.
- У меня папа - оккультист. - важно сообщила малышка.
- А меня зачем вызвала?
- На демона хотела посмотреть.
- Посмотрела?
- Посмотрела. - кивнула малышка, и её чумазая мордашка расплылась в довольной улыбке.
- А ты как сюда попал? - с любопытством разглядывая демона, спросила она.
- Сама же меня пригласила - чуть насмешливо ответил он. - Вот я и пришёл из параллельного мира.
Демон помолчал, вглядываясь во что-то невидимое своими пронзительными глазами.
- Мудак он всё-таки был, этот ваш Эвклид. - произнёс, наконец, демон. - Сказал, что параллельные линии не пересекаются. А вы поверили.
- Не пересекаются они, как же. - продолжил он. - Вот сунет любопытная девчонка свой нос куда не следует, искривится пространство и сойдутся параллельные линии наших судеб в одной точке. И никакой Эвклид эту точку теперь не сотрёт.
- Эвклид мудак! - радостно повторила девочка новые для неё слова.
- Умница. Вслух только этого не говори, - посоветовал демон. - Уши целее будут.
- Эвклид - мудак. - чуть слышно прошептала малышка, ещё шире распахнув свои глазища.
И вся замерла, старательно запоминая первую в своей жизни оккультную тайну. Ту, о которой можно говорить только шепотом и только своим.
А потом снова улыбнулась демону.
- А ты почему не улыбаешься? - спросила она.
- Я никогда не улыбаюсь. - равнодушно ответил демон.
Глаза дечонки снова полезли на лоб.
- Ты что, совсем никогда-никогда не улыбаешься? - недоверчиво переспросила она.
- Нет.
Малышка на секунду задумалась.
- А я вот всё время улыбаюсь. Я так много улыбаюсь, что у меня даже щёки потом болят. - Весело заявила она и потерла кулачками свои чумазые щёчки.
А потом она как-то притихла. Смотрела на демона. Молчала. Переводила взгляд куда-то вдаль. И смешно хмурила маленький лобик, словно пыталась разглядеть что-то очень-очень большое.
Демон ждал.
- Ты же исполнишь моё желание, если я отдам тебе душу? - наконец спросила она.
- Хорошо подумала?
Малышка кивнула.
- Я хочу, чтобы ты улыбался.
- Дорого же тебе обойдётся этот подарок, - задумчиво ответил демон. - Да и мне тоже.
- А тебе почему? Я у тебя ничего просить не буду. - гордо вскинула девчонка и без того курносый носик.
- Не будешь. Я сам очень много захочу тебе дать взамен. Так что давай лучше оставим всё как есть. Ты сейчас завершишь ритуал. Я отправлюсь туда, откуда появился. И мы забудем об этом разговоре. Договорились?
- Я хочу, чтобы ты улыбался. - как-то совсем по взрослому сказала девочка. И взгляд у неё вдруг стал совсем взрослый.
Многое напомнил демону этот взгляд.
Он смотрел на детское личико, а видел старушку отщельницу. Которую ему, - тогда ещё совсем молодому и глупому, - вздумалось подразнить.
Он помнил, как она хрипло смеялась. А он маялся, кружился вокруг неё и всё колошматился о невидимую стену, пытаясь учуять в ней слабину.
А потом вихрем налетело другое воспоминание. Он снова видел одинокую хижину на опушке леса. Хмельную толпу, что приближалась к хижине с факелами в руках. И красавицу-ведьму, которая вышла встречать незванных гостей. И лес, замерший за её спиной, словно готовый к прыжку зверь. И странный туман, опасно сгущавщийся вокруг.
Крестьяне подходили всё ближе, подгоняемые слепой злобой и суеверным страхом. А она стояла и смотрела. И огонь отражался в её застывших чёрных глазах.
И ещё кое-что демон знал очень хорошо. Если она так смотрит - это значит, что он проиграл.
- Завершай ритуал! - прорычал демон.
Видения исчезли. Перед ним снова сидела смешная девчонка с перепачканой шоколадом мордашкой.
- Бяка ты. И вредина. - обиженно сказала она. А потом торопливо забормотала слова заклинания.
Комната исчезла в темноте.
Демон сидел один на вершине огромной горы. Бесконечная ночь бархатным чёрным одеялом покрывала его мир.
- Папа оккультист, говоришь? - спрашивал демон у невидимой собеседницы. - Что ж… достойная у папы смена подрастает. Давно в вашем мире таких не было.
Он замолчал. Нахмурился.
Болела скула. Демон провёл по щеке огромной горячей ладонью.
- Ничего. - пробормотал он. - Это поначалу, с непривычки. Скоро пройдёт.
нож в печень - никто не лечит, что за больница, 9 часов в очереди за талоном, женщина, не толкайтесь, мужчина, прекратите брызгать кровью, за мной будете, господи, чьё это ведро с оторванными руками, что значит врача разорвал медведь?
- Больше позитива! - сказала Смерть, открывая врата Ада.
;)
Говорят, что у каждого доктора есть своё маленькое кладбище. А каких же размеров кладбище у патологоанатома???
Гамлет любил ходить по кладбищу и собирать черепа шутов. Они его вдохновляли на философские мысли. Которыми он охотно делился с другом Горацио.
- Дайте мне вон ту коробку конфет!
- Знаете, они не свежие…
- А мне всё равно, мне для врача!
уже одной ногой в могиле
почти что спасся константин
но чуть везенья не хватило
поскольку был он одноног
Нет сомнений, в детстве Сеня
С-под копытца воду пил.
И теперь он извращенец,
Просто жуть - библиофил.
(В.Котиков)
Любовь к поездам должна прививаться с рождения.
(Анна Каренина)
Чёрный юмор - макияж неприглядной действительности.
- У человека всё должно быть прекрасно, и анализы, и карта стационарного больного, и внутренний мир, наконец, - утверждал патологоанатом…