Не цвет очков мешает видеть все в ясном свете, а степень их прозрачности…
- Какого цвета твоя любовь ко мне?
- Что?
- Я спрашиваю, какого цвета твоя любовь ко мне?
- Я не понял вопрос.
- Ну, хорошо. Тогда спроси у меня какого цвета моя любовь к тебе.
Он потянулся, зевнул и на выдохе еле разборчиво спросил:
- Ну, и какого же?..
- Зелёного!
Он перестал зевать и пристально посмотрел на меня…
- Зелёного, - повторила я.
- А почему не красного? - спросил он с улыбкой.
- Потому что красный - это пожар, это огонь, пламя - назови, как хочешь.
- Но ведь именно красный и ассоциируется у всех с любовью!
- Не у всех, а только у тех, кто «горит»!
- А ты, значит, не «горишь»?
- Нет.
- Спасибо. Приятно в начале дня узнать, что она, видите ли, тобой не горит.
- А разве это плохо? Во мне горит костёр. Сначала он горит очень сильно, потому что ты сделал всё правильно, как по писаному. Ты до меня уже не раз «разводил костры» и поэтому ты знаешь технологию. Сначала ты нашёл удобное для этого место, потом собрал поблизости сухих веток - избитых комплиментов и знаков внимания, правильно их выстроил. Этого вполне достаточно, чтобы разжечь огонь. Затем ты подбрасываешь туда дрова потолще, потом бросаешь полено. Пока ты собирал «дрова», которые будут гореть в моём «костре», ты устал. Костёр горит ярко, тебе тепло и ты доволен. Но вот он начинает затухать. Поблизости ничего нет, что можно было бы подбросить, а бежать куда-то уже нет сил. Можно продлить удовольствие - снять с себя одежду и принести её в жертву языкатому чудовищу, но пройдёт немного времени и она тоже перегорит - но теперь ты не сможешь даже никуда уйти, ты связан по рукам и ногам. А костёр всё равно потух.
Вот и получается, что такая любовь из красного цвета очень быстро превращается в серый - как костёр в дым. А серый цвет - он же никакой для любви.
- Так, так, так, - сказал он. Затем повернулся набок, подпёр голову ладонью, а локтём вгрузнул в подушку. Сонливость его прошла, он улыбнулся:
- Интересно, а жёлтый?
- О жёлтом вообще не хочу говорить - какой-то предательский цвет. Привлекает внимание, ты на него смотришь-смотришь, а потом всё вокруг кажется жёлтым! Да и вообще, глаза от него болят.
- Ну, хорошо, это понятно. Черный тоже понятно - это не цвет любви.
- Нет, подожди. Любовь бывает всех цветов! Любовь сама по себе - радуга! Каждый раз поворачивается к человеку новым оттенком.
- Ну, не чёрным же! - вступил он со мной в спор.
- А почему нет?! Разве не бывает такого, что любовь делает человека злее, замкнутее, он становится агрессивным. И это мы говорим не о неразделённой любви - только о взаимной! Речь идёт о том, как люди влияют друг на друга, это как смешивание красок. Ты - белая краска, я - чёрная, какая из них «сильнее»?
- Чёрная, конечно!
- Почему это «конечно»?! Сильнее та, которой больше. Но даже если их смешать в равной пропорции, то «чистого» цвета уже всё равно не будет - чисто-чёрного или чисто-белого, вот так и люди. Кто-то один «заливает» другого своим цветом, потому что его у него в избытке, а тот либо принимает не сопротивляясь, навязываемый оттенок, забывая при этом о своём, либо вступает в борьбу за «сочетание» цветов. Но чем бы не закончилась эта борьба - «чистого» цвета не останется ни у первого, ни у второго! Краски уже смешаны. Он смотрел на меня очень внимательно.
- Фиолетовый, - словно вынося приговор, сказал он.
- Фиолетовый, - поморщилась я, - нет. Моя любовь к тебе не может быть фиолетовой, во-первых, я не люблю этот цвет, а во-вторых, нет, на этом и остановимся.
- Голубой, синий, - не унимался он.
- Ничего не могу с собой поделать, голубой для меня - это небо! Небо - это птицы, птицы - крылья, крылья - мечта! Ну, а мечта - это молодость. Значит, голубой цвет более присущ молодой любви, любви в раннем возрасте, когда ты прибываешь в эйфории
Ну, а мечта - это молодость. Значит, голубой цвет более присущ молодой любви, любви в раннем возрасте, когда ты прибываешь в эйфории, превозносишь партнёра, идеализируешь что ли. Синий для меня - это цвет всепрощения. Ну, вот не знаю, если ты всё прощаешь человеку - это синий.
- Зелёный, - мягко сказал он.
- Зелёный, - повторила я и глубоко вздохнула.
В комнате повисла тишина. Он не сводил с меня глаз. Я почувствовала как ему не терпится поторопить меня, но сказать сейчас одно ненужное нервозное слово - значит переломать все кисти тогда, когда картина ещё не закончена. Понимала это я, знал это и он, терпеливо выжидая моих пояснений, но я не торопилась.
- Каждое утро мы просыпаемся в одной постели, - наконец начала я, - я вижу в окне утренний свет и вижу тебя. Начало нового дня. Зарождение чего-то нового - это зелёный цвет. Каждое утро начинается по-разному: то меня будят золотые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотные шторы, то я просыпаюсь от шуршания серого дождя. Зимой я вижу в окне белый снег, летом - зелёные листья. За окном картина меняется, а в нашей спальне - нет, каждое моё утро начинается с тебя. Значит, новый день - это Ты. Это зелёный.
Я кормлю тебя завтраком и неизменно ставлю перед тобой чашку зелёного чая. Я знаю, какой именно зелёный чай ты пьёшь, и каждый раз, встречаясь с такой пачкой на полке в магазине, я всегда забираю одних с собой, даже если дома таких уже две. Зачем? Потому что не хочу оставлять твой чай, а значит Тебя, кому-то другому. И это зелёный.
Я знаю - ты не любишь моё зелёное платье, тебе кажется, что оно «слишком короткое». Именно поэтому мне хочется надевать его чаще, но не для того, чтобы подразнить тебя, а для того, чтобы не расставаться с тобой целый день, пусть даже мысленно. Это тоже - зелёный.
Бывает, мы не понимаем друг друга, и даже ссоримся. Зная мою вспыльчивость, ты первым делаешь шаг навстречу. В этой ситуации, ты всегда придерживаешься синего цвета - ты меня прощаешь, в то время как меня «захлёстывает» едкий жёлтый. Но ты подходишь со спины, обнимаешь, утыкаешься лицом в мою шею, и краски смешиваются. А знаешь, что будет, если смешать две акварельные краски: синюю и жёлтую?
Впервые я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он был очень внимателен. В ответ на мой вопрос он едва заметно качнул головой.
- Получится зелёный цвет, - ответила я, не сводя с него глаз. Мы смотрели друг на друга, но я сдалась первой и отвела взгляд. Он продолжал смотреть на меня. Я глянула в окно - уже совсем рассвело.
Я улыбнулась, и вновь повернулась к нему.
- Какого цвета твоя любовь ко мне? - продолжая улыбаться, я скользнула взглядом по его плечам, губам и остановилась вновь на глазах. В одно мгновение он оказался надо мной и, опустившись на руках, поцеловал…
Ты когда зашла в наш офис,
Тотчас я узнал
Цвета жареного кофе
Знойные глаза,
Что из-под ресничных нитей
Улыбнулись мне -
Те глаза, что я увидел
В несказанном сне.
Целовал во сне я ночью
Над и под собой
Гипнотические очи
С тайной золотой.
А, когда, проснувшись утром,
Вышел я во двор,
Начал чувствовать повсюду
Кареокий взор.
Взор, что будто бы мне снится
В офисе сейчас, -
Тех, на вкус и цвет корицы
Неусыпных глаз.
Распахнулись шире очи -
И немею я:
Ты влечёшь меня к ним, точно
Кролика змея.
Лишь шагнула мне навстречу, -
Воле вопреки
Взвились парой птиц на плечи
Две моих руки.
Изумляюсь, что во взоре
Отличить нельзя
От кофейных крупных зёрен
Карие глаза.
Я б склонился к ним губами,
Но застыл от слов:
«Мы уже знакомы с вами:
Я из наших снов.
Этой ночью мы от счастья
Были без ума.
Вы забыли попрощаться -
Я пришла сама…»
Но раздался вдруг противный
Телефонный звон.
Я проснулся, спохватившись.
Ах, какой был сон!
За столом и на работе!
Хорошо, что тут
Секретарь спать не даёт мне:
«К Вам сейчас зайдут!».
Я чуть-чуть замешкал, вроде
Делаю отчёт,
И ответил: «Пусть заходит
Тот, кто очень ждёт!»
Ты когда зашла в наш офис,
Тотчас я узнал
Цвета жареного кофе
Знойные глаза…
В глаза мне бросилась она,
Точь-в-точь игривая волна,
В штиль чудом поднятая рядом.
И в этот миг не только я -
Нептун бы вряд ли устоял
От чар лазоревого взгляда.
Растёкшись, глаз голубизна
До горизонта и до дна
Весь мир заполнила собою.
И сердце рвётся улететь,
Разбив крылом грудную клеть,
Как чайка, в море голубое.
Чтоб в ясный день и в час грозы
Купаться в волнах бирюзы
И их игрою восхищаться,
Над ними с песнями парить
И в брызгах крыльями ловить
Флюиды солнечного счастья.
Уже её растаял след,
Но не исчез небесный цвет:
Стоит, стоит перед глазами
Волна, пропевшая без слов,
Что мне лишь капли васильков
В траве оставила на память.
Когда кто-то говорит: «Давай купим эту вещь, только темного цвета, тогда на ней долго не будет видно грязи», я думаю, что если бы души тоже продавались, популярностью пользовались серо-черно-мрачного оттенка.
Ибо практичнее.
А, может, дело - в балансе белого?
Баланс нарушен, и мы, упорные,
Всё многоцветье, что Богом сделано
Не замечаем, а видим - чёрное.
И, даже, встретив на небе радугу,
«На счастье» - шепчем. Заждались случая?
Мороз, метели - нам муки адовы,
И зноем летним вконец измучены.
Нехватка денег - болезнь привычная.
Здоровья нет, и леченье дорого.
Всё просим Бога: «Дай счастья личного,
Тебя же славим изюмом с творогом».
А, может, дело - в балансе белого?
Баланс поправим, и хватит сетовать.
И счастье наше - мы сами сделаем.
Ведь там, у Бога, всё фиолетово
Опять цвет неба. Между синим и иссиня-чёрным на закате и между тёмно- синим и нежным фиолетово-розовым на восходе солнца. Сочный, насыщенный. Сейчас, зимой в городе, утром и вечером, его подчёркивает оранжевый свет фонарей. В голову приходят смешные фантазии--летающая тарелка с апельсиновыми огнями, на фоне фиолетового неба… Детство в некоторых местах неистребимо…
Лето.Евпатория.Огромные тёмно-фиолетовые спелые сливы. Очень вкусно.Опять эта дурацкая аллергия… Растерявшийся папа бежит за помощью в аптеку, но там нет того, что мне обычно дают. Его отправляют в детский санаторий. Нас приняли безо всяких вопросов. Меня осматривала улыбчивая добрая докторша. Выписала другое лекарство. Всё прошло.Как чувствовал себя папа? Он был один там со мной, братом и племянником. Интересно, а если бы сейчас… Три валюты в кармане, медстраховка, полная «аптечка» с собой… Не важно… Вкусные были сливы!
Пальто.Новое, тёплое… Никогда не думала, что мне пойдёт нежный оттенок фиолетового .Но…Оказалось, что на мои богатырские плечики у продавца на рынке осталось только одно пальто и именно такого цвета.Примерила.Оказалось -очень даже неплохо! Смотрю сейчас на себя и удивляюсь… А ведь и в жизни у меня так же- отказываюсь, даже не примерив… А всего-то надо-просто попробовать и покрутиться перед зеркалом!
Васильки. Среди спелых золотистых колосьев, они горят синими огоньками. Скромницы ромашки затерялись, а они светятся сочным цветом.
Небо.Васильково-синее.На границе дня и ночи зимой. Солнце уже спряталось, но темнота ещё не перешла в наступление. На этом фоне кристаллики звёзд и дрожащие от мороза берёзки выглядят, словно безумно дорогие и роскошные драгоценности, созданные самым искусным ювелиром. Смотришь и пытаешься впитать в себя красоту цвета и всё чудо, сказочность и необыкновенность этого таинства природы…
Комбинезончик… Синенький с беленькими кружавчиками… Он должен был подчеркнуть радость торжественность момента твоего возвращения домой… А стал символом горя и тоски… Хотя я вложила в него любовь, надежду и тепло…
Конечно же небо! Не в знойную жару, когда оно становиться белесым и слепящим, а просто в солнечный тёплый денёк, пусть даже с облачками- пушистиками, красующимися на его фоне.
Глаза… Не важно чьи… Необыкновеный голубой с доброй, улыбающейся искоркой. Тёплый цвет. Не спорьте- очень тёплый… Потому что цвет любимых глаз…
Море.На память остался великолепный слайд (ох, какая я древняя):я выхожу из воды, а за спиной нежно-голубые, с кружевной пенкой волны… Я с подружками. Мы уже взрослые, но на душе у нас ещё всё, как в тот спокойный денёк…
Цвет моих глаз. Иногда он яркий, сочный, иногда с золотисто жёлтыми крапинками, иногда болотный. Это зависит от настроения и окружения… Вру! От цвета одежды, помады и погоды на улице.
Лес.Зелёный, шумный, птичий. Детство в лесу с родителями, палаткой, походным столиком и примусом. Когда уезжала к друзьям на море, то как бы ни соблазнял шум прибоя, всегда начинала скучать именно по лесу, его необычным звукам, нежной зелени и прохладе…
Бананы.Почему ?В моём детстве только такие и были. Папа привозил их много-много из командировки. Зелёные-презелёные.Их бережно оборачивали в бумагу или тряпочки и раскладывали на шкафу. Вот не помню, чтоб они становились жёлтыми… Похоже мы с братом уничтожали их в салатовом состоянии.
Летние луга, плывущие за окном машины, автобуса, поезда… Огромное количество оттенков одного цвета. Природа-мастер колористики! При том, что родная белорусская природа богата травяными просторами, но самым незабываемым в памяти остался вид луга в Михайловском… Может в этом кроется секрет таланта Пушкина?
Весенняя зелень. Именно весенняя, сочная, наливная. Летом она становится мрачной и грязной.
Мой цвет в зеркале в детстве после болезни. Это благодаря доктору, назначившему мне в весьма юном возрасте лошадиную дозу тетрациклина. Но не всё так плохо. Это приучило меня к достаточно правильному питанию. Хотя…Если посмотреть в зеркало, я умудряюсь обожраться и очень диетичными продуктами!
Лимон.Лимонад, это второе, что научился готовить сын в детсадовском возрасте. Кофе-номер один в этом списке. Сейчас он более внушительный. Замыкает список бисквит. Сладко…Во всех смыслах!
Жёлтые сливы в саду у бабушки. Огромные, светящиеся спелостью изнутри. На большом старом дереве. Оно старело, и слив становилось всё меньше… Давным-давно нету бабушки, дома, сада… Только воспоминания…
Медведь.Жёлтый.Плюшевый.Твёрдый и тяжёлый, набитый опилками. Жутко его недолюбливала, слишком уж жёсткий и неудобный он был. Но ему впору были мои малюсенькие сарафанчик и халатик. Это примиряло наше сосуществование. Особенно ему шел салатовый сарафанчик в ромашки…
Ну никак этот цвет не связан у меня с апельсинами и мандаринами! Хотя…Очередь…Мамы ставили нас туда и бежали дальше, чтобы кроме овощного успеть заскочить в продуктовый, а может и сбегать домой, чтобы сделать какие-нибудь домашние дела…
Абрикосы! Оранжевая сахарная мякоть… Всегда привозили с папой из поездок к морю.Ведро.А один раз- чемодан! Тепло и весело…
Хурма.Как моя кошка была готова продать всё за ломтик паштета и почёску носа, так и я… За хурму… Вобщем если она появляется в доме, то все делают вид, что не заметили, как она исчезла. Да и была ли она, эта самая хурма?
Опять сарафанчик, оранжевый, вельветовый.Любимый.Сшитый мамой. С разноцветными пуговками и вышитыми цветами… Нежность…
Оранжевый диск солнца. Не важно, вечером или утром. Время, когда можно смотреть на солнце не жмурясь и впитывать яркость и тепло…
Клубника. Радость и печаль моего детства. Двухлетняя малышка стоит и отсчитывает ровно десять ягод.(Так сказала тётя доктор.)Берёт одиннадцатую… Задумалась, положила обратно… А потом всё равно эта жутко горькая микстура с молоком… Но взрослые не решались лишать меня радости, зато рано усвоила, что за всё приятное приходится расплачиваться… Хорошо бы, чтоб как тогда - покрылся чешущейся сыпью, почесался, микстурку выпил и всё прошло…
Помидоры.Возвращаемся с папой и братьями с моря на стареньком «Москвиче».Остановились на ночёвку возле Молочного лимана. Вода в нём -точно парное молоко. На берегу подружились ещё с такими же путешественниками. С другими детьми лазили по деревьям за «дикими» абрикосами. Ловили и варили на костре креветок. Вместе ужинали. Ели белый хлеб, печёную картошку и ярко-красные, сладкие, одновременно мясистые и сочные, украинские помидоры. А какие ароматные… Тепло…
Сарафанчик.Красный, драповый. Кошмар детства.Влезть в него и вылезть было сплошной мукой. Но только в тихий час в садике. С мамой он как-то сам снимался и надевался… не люблю, когда «жмёт», во всём, даже в отношениях…
Туфельки.Мне двенадцать. Красненькие, импортные, необычные, но жутко неудобные. Но мне, ребёнку дефицита и СССР-а, очень хотелось. Вот так и в жизни. Уцепишься за что-то и плевать, что поджимает и больно…
Я хочу подарить тебе алфавит
Где из букв, ты можешь сложить.
Сокровенность желаний.
И тайны мечтаний.
И в фразе, всё воплотить.
Я хочу подарить тебе цвета-палитру
Чтоб рисовать полосатую зебру.
Мандариново-тёплым.
Волшебно-еловым.
Добавив для шарма, немного пурпура.
Я хочу подарить тебе ноты
Чтоб стали прекрасней мечты.
Пронизаны вальсом.
Окутаны танго.
С любовью закружишься ты!
Я не умею петь «как черная» и не знаю, что такое «белая музыка». У музыки нет цвета.