.
Зарумянились крыши под взглядом повесы-заката,
На ночь окна надели пижамы тяжёлых портьер,
На прибREжном песке под прохладным дыханьем пассата
Танцевала фламенко под песни заоблачных сфер
Ты когда-то давно, может в REинкарнациях прошлых,
В лизергиновых снах-остановках на Млечном пути,
Там, где даже по следу тобою рассыпанных крошек,
Никогда и никто не сумеет тебя здесь найти.
Танцевала на кончиках остро заточенных нервов
На холодном и колком рождественском льду босиком,
По изREзанным пяткам сползали кровавые черви
И писали сонеты на льду ярко-алым письмом.
Затерялся твой голос и имя в шептаньях прибоя,
Твой рассудок растаял, как эхо в безлюдных горах,
Горло сильно распухло от долгого волчьего воя
И луна отражается в чёрных стеклянных зрачках.
Обозначены мягкими стенами мира границы,
Держат в кREпких объятьях рубашки твоей рукава,
И готова на тысячи острых осколков разбиться
От фантазий кусачих, как блохи, твоя голова.
Мышцы намертво скованы панциREм аминазина,
ПеREсолен, как Мёртвое море, твой левый висок
От потока медлительных, но непREстанных слезинок,
Видно кREпко уснул равнодушный, ленивый твой Бог.
Может в этот раз хватит страданий тебе на оплату
Индульгенций, когда-то сожжённых тобою в золу,
Ты получишь права на REванш, он оплачен постFUCKтум
REцидивами жизней в твоём персональном аду.
Будут снова румяниться крыши под взглядом рассвета,
Ты станцуешь под REквием страху фламенко с дождём
И фанфарами будут звучать на руках кастаньеты,
А ты будешь шептать:"Ничего, мы ещё поживём…"
- Мы же знаем, какие они?
Вздох в таверне.
Пейте ром, я сегодня тут всех угощаю!
Я сегодня звездою горю флибустьеров
В черном бархате ночи кроваво-печальном.
Ожерелье её…
Ты же помнишь МерсЕдес?
Белый жемчуг и алые страстью опалы.
Как входила она в наше братство беспечно.
Как свечами её наша тьма обжигалась!
Танцевала фламенко - чертовка! Воланы
Её юбок похлеще девятого вала!
И испанская шаль - шалой птицей взлетала,
Нам глаза застилая цыганскою тайной.
Её кожу ты помнишь?
Дыханье в ней бриза,
Пляж песчаный, пустынный… Закатное солнце
Ее губ… Да любому из нас она снилась!
Но совсем не спешила отдаться любому.
Помрачнел…
- Мы сегодня пропьем ожерелье!
Мы сегодня с друзьями помянем МерсЕдс!
Наливай же трактирщик кровавую пену,
Если б ром твой гавайский горчее чем сердце.
Поднимаю стакан! Был её господином…
Позавидуйте мне!
Проклинайте и плачьте!
Даже шпагой, кто хочет? Смелее, проткните!
Я любому из вас пожелаю удачи!
За кровавое солнце цыганского сглаза,
За Мерседес мою, что у вас всех похитил,
За веселого Роджера черную сказку,
За две белых костИ и тот череп могильный!
Йо-хо-хо! Выпивай!
Мы же знаем какие,
Эти женщины-ведьмы, бездомные кошки.
Йо-хо-хо Выпивай!
Мы на них бы молились
Если бы этот рай, не был ада бы горше…
Глотку ром обожег, я рассказ свой продолжу…
Оконцовка уж скоро, она так печальна.
Все в глазах у меня - её темные косы,
Все в глазах у меня - её стон обручальный.
Её стон!
Ты поймешь, если духом мужчина!
Её стон!
Открывающий девичьи двери!
Её стон!
и сейчас, я еще в этой жизни!
Засыпая дышать мне бы им до рассвета…
А потом… Мы отлично все помним какие,
Эти женщины-ведьмы, бездомные кошки!
Я - пират, не отдам! Не отдам! Не просите!
Этот клад - ни украсть…
ни вернуть…
невозможно.