Пусть меня молва осудит,
Но скажу я все равно,
Что живёт в любом абсурде
Смысла здравого зерно!
Приберегу эмоции пока.
Роскошествовать в кризис не пристало:
Обида нынче слишком дорогА,
Чтоб удостоить ей кого попало!..
В любой карьере - есть к чему стремиться,
Но и законы логики шалят:
Нередко очень прыткая синица
Легко взлетает выше журавля!
Дефибриллятор на язык,
Под ухом подорвать пистоны
Призывный рык, прерывный бзик,
Голодный голос от истомы.
В набухшем черепе моем
Клубятся каверзы и блики
Не только ночью, но и днем…
Не далеко и до заики.
Впадая в этакий кураж
Своим нутром я понимаю: -
Не настоящяя та блажь,
А я все слепо ей внимаю.
А я придумывать хочу,
Из кожи вон все изголяя,
Что де, вот- вот. и полечу
Тебя под солнцем догоняя.
Не справедливый этот мир
Ему я ставлю незачет
Поэт, увы, других кумир
Ну, а его к тебе влечет.
Лишь покой и чистый свет,
Нет преград, препятствий нет,
Лёгкий радостный полёт
Без усилий и хлопот.
Ты ныряешь в облака.
Счастья яркого река
Заполняет всё собой.
Свод небесный голубой
От тебя - рукой подать…
Шесть утра. Пора вставать.
Клетка тела душу ждёт.
Ждёт мир боли и забот,
Мир страданий и сует.
Нет свободы? Счастья нет?
Неужели то был сон?
Мир чудес, ну где же он?
Есть ли он в твоей судьбе?
Есть конечно. Он в тебе.
Истинной свободы край
В глубине души. Вставай
И неси в себе свой рай
Вновь в судьбы водоворот!
Это будет твой полёт.
Нирвана.
Ты говоришь, а я тебя не слышу.
Я не пытаюсь вникнуть и понять.
Я в мыслях ковыряюсь, будто мыши.
Не нужно от меня ответа ждать.
Я накрываюсь тёплою волною,
Душа летает, в теле пустота.
И может быть она, собакой воет,
Забилась в угол, от борьбы устав.
Моя душа, находится в нирване,
И в этой тишине, придет ответ.
Блуждая где-то в утреннем тумане,
Увидит впереди решений свет.
Червяк сомнений завернулся в кокон,
Не видит и не слышит ничего.
Он зреет для мечты своей высокой,
Как бабочка родится, всем на зло!
Я знаю, мне пришел ответ от Бога,
Зарёй пришёл на синий горизонт.
Порхает бабочка и нет пути иного,
Душа вернулась! Миру отворён…
Copyright: Александр Сауков, 2017
Свидетельство о публикации 117 102 607 014
Кто прав всегда тот одинок.
И тот вины не знает,
И свой не выучит урок,
Его не понимает.
Кто прав всегда тот обречен.
Быть дураком, иль дурой,
Навечно в глупость облачен,
Чтоб стать трусливой шкурой.
Кто прав всегда тот одинок.
И сам себя карает,
Читает вечно между строк,
И слов прости, не знает.
Я режиссёр и сценарист,
Актёр, гримёр, суфлёр…
То - аплодируют, то - свист,
Звучит, как гром: «Мотор!»
И сколько плёнки впереди,
Что вырезать, как брак…
А окуляр под грим глядит,
И сверлит душу зрак.
Юпитер светит и слепит
Актёра одного,
И микрофон в руках хрипит,
Такое вот «кино»…
Но дубль за дублем, новый шаг,
Я в кадре, каскадёр…
Неведом отдых и антракт…
Такая моя роль…
Конь лихой в дыбу
Ветер с Юга к Кремлю
Гонит он корабли
Дай Бог… что б не было войны
Всё острее люблю,
Всё трудней разлучаюсь,
Молчаливей терплю
И неистовей каюсь.
Всё печальней печаль,
Всё больней неизбежность,
Неизведанней даль,
Неприкаянней нежность.
Всё важней не сказать,
Всё дороже -
услышать,
Другу руку пожать
Лишь за то, что он дышит!
Всё неприбранней дом,
Всё бессоннее ночи,
Словно дому -
на слом,
А он смерти не хочет.
Всё прозрачней душа,
Всё смиреннее тело…
Это мудрость пришла
Или жизнь пролетела?
Я прошу не судить меня строго
Под покровом неспящих небес.
Меня к аду прямая дорога
Приведёт; как в конце глупых пьес
За кулисами спрячутся тени -
Воплощение лживых друзей,
И под слёзы пустых сожалений
Я покину земной Колизей.
Но прошу не судить меня строго,
Не роптать на бесчестность Богов.
Меня к аду прямая дорога
Приведёт; путь начать я готов.
Я в жизни как все, замирая в преддверьи открытий,
Робел, и не смея шагнуть за заветный порог,
В любой повседневной возне, в веренице событий,
Пытался найти нашей жизни конечный итог.
Но лишь осознал, что в одной из основ мирозданья,
Лишь боль и страдание в жизни любого найдёт.
- А что же страданье? Душевная боль расставанья,
Со временем впрочем она отболит, отойдёт,
А наши заботы, сродни проявленьям погоды,
Печатью на людях лежат выраженьем лица,
- А что же заботы? Они словно новые всходы,
Приходят, уходят, начала им нет и конца.
Всё в мире исправит, измерит незримое время,
Движенье планет, и житейских проблем хоровод.
- А что это, время? Оно лишь тяжёлое бремя,
Что нас от рожденья до смерти по жизни ведёт.
Одно утешенье от мыслей тяжёлых - работа,
Чтоб всякая плоть выживать в этом мире могла.
- А что же работа? Всё та же пустая забота,
Где хлеб наш насущный поставлен главою угла.
И хочется плакать порой, а порой улыбнуться,
Пусть даже у каждой слезинки основа - вода.
- А что наши слёзы? Прошли и уже не вернутся,
Всплакнутся, прольются, сотрутся, пройдут без следа.
И в жизни мы видим всё те же усталые лица,
Заботы, работу и горе коль время придёт.
- А что же покой? Это то, что нам даже не снится,
В годах веренице, в цепи бесконечных забот.
Мы кесарю дань за основу основ полагаем,
А богово Богу даётся увы, не сполна.
- А что наша жизнь? Ничего мы о жизни не знаем,
Одно только знаем, что Богом даётся она.
Бывает совсем нелегка, а бывает пустая,
Бывает тревогой полна и опасностью, только держись,
Я птицей на волю её каждый миг отпускаю,
И чувства свои, под коротким названием - жизнь.
И хочется быт на мгновенье хотя бы оставить,
Отбросить заботы, и прочий домашний уют.
- А что же мечта? Попытается крылья расправить,
Захочет взлететь, но заботы увы, не дают.
Мне всё в этой жизни знакомо, я всю её знаю,
Как многосерийный пустой без затей сериал.
- Зачем написал ты всё это? Ты кто? Отвечаю,
- Вместилище этих проблем, о которых писал.
Мучительно ищу давно зерно.
Мы путаем сознанье с осознаньем.
Лакаю жадно бытия вино;
то снисходительно, а то и в назиданье.
Мы разумом своим творим себя,
с надеждой достиженья результата.
А каждое сознательное «Я»
и лепит мироздание, ребята.
Решил, коль сотворить - так сотворяй!
Не хочешь - сотворят тебя беднягу!
Какой твой рай, приятель, выбирай;
решенью своему прими присягу!
Но, скверно - войны тормозят процесс.
Я - пацифист по сути и по крови.
Война для Мира - детский диатез.
Мир всё равно очистится от боли.
Коль вечно жил бы, доказал одно,
талдыча многочисленным потомкам:
Любовь лишь, в вечность - главное окно,
что осветит нелепые потёмки.
Растут стихи на нервной почве;
в спокойной почве - никогда…
Тёмно-лиловой скорбной ночью,
где с крана капает вода;
часов, где монотонный шёпот
не в сон вгоняет, а в фантом,
и мыслей бесконечных ропот
вплетётся в рифмы,
а, потом…
Харизматичная немая,
бессонная моя строка,
родная, жадная, святая
на лист сигает с языка…
И в лихорадочном блаженстве,
в полубреду и полусне,
своё вчера - несовершенство
я режу из себя вовне…
За окошком разделась осина -
перед блудом святая вдова…
Треплет ветер - нахальный мужчина
чахлых листьев её кружева.
Ветвью голой пытаясь укрыться,
скромно крону к земле наклоня,
вдруг вдова начинает молиться:
- Ветер милый, не мучай меня!
Мой насильник, отстань, ради бога!
Отпусти меня, повремени!
Я, кончено не та недотрога,
но, остынь! Не гони! Не гони!
Дай понежить мне старые кости
под уставшим, не спавшим лучом.
Чуть позднее я жду тебя в гости,
чтоб уснуть летаргическим сном.
Чтоб забыть это солнце и небо,
птиц своих - моих шумных детей…
Это - счастье, а счастлив ты не был;
как понять тебе нас, матерей?
Дали б волю, ты б вечно резвился,
и, смеясь, оголял бы мой стан;
над печалью моей веселился,
а ведь вроде - давно не пацан.
Зарыдал я над этой картиной:
щемит что-то и давит в груди…
Заревел вдруг истошно, дурниной:
- Опусти её!
Сгинь!
Прочь!
Уйди!