* * *
Большое увидится в малом,
А малое - в очень большом:
Проснётся надежда в усталом,
Найдёт обездоленный дом,
Почувствует немощный силу,
Молящий получит ответ,
И то, что эпоха забыла,
Оставит потомкам поэт.
* * *
Не знает наперёд никто из нас,
Что будет с ним, когда пробьёт тот час,
Когда уже не вымолвить ни слова,
И к небу не поднять потухших глаз.
Не знает наперёд из нас никто,
Ложась в кровать, или надев пальто,
Обрадует тот час или обидит,
Подарит «нечто» или же «ничто».
И каждый человек из года в год,
Живёт, не зная, что тот час несёт,
Но может лишь незнанье это
Иллюзию бессмертья нам даёт…
5.09.2002
* * *
И всё-таки так тяжело
Быть человеком в мире этом,
Упрямо жить судьбе назло,
Мирясь с обманом и наветом.
Среди других, таких как ты,
Среди их зависти и боли,
И под завесой суеты
Менять привычки, маски, роли.
Жить, выставляя напоказ
На миг ворвавшееся счастье,
Оправдывая каждый раз
Своё глухое безучастье
К природе, к ближним, ко всему,
Что требует тепла и света,
И на вопрос свой «почему
такие мы?» не знать ответа,
Не прилагая сил совсем,
Чтоб хоть немного измениться,
И без надуманных проблем
Свободным быть, как в небе птица.
1.02.2002
Остаток искр термоядерных реакций
Ошметки хромосом
Ведро случайных фракций.
И в хаосе бессмысленных фиксаций
Под ярости ударами судьбы
Прогресса, времени и денег мы рабы
Плюемся в вечность
Всё нами принимается условно,
сошли с ума давно все поголовно
Рождаем, погибаем и молчим,
От боли все кричим
Наш мозг прикрытый тонкой костяной пластинкой,
под музыку торчит
и смотрит на картинки
Едва сумев сварганить материалы
Любовь, труху и разные металлы
Нет - Да, Да - Нет
вот наш всему ответ
А тело двигает руками и ногами,
Желудок требует обед
Бозоны Хигса постоянно атакуют,
А вакуум грозит, нам ад рисует
Так кто же вы? - нам говорит
О, Господи Боже. Кто же?
В остатке феерический финал
Который нам Господь создал
Ведь в хаосе бессмысленных реакций
Рабы мы Смерти, Времени и Мира флуктуаций.
Но киборгом ты быть обязан
Смотри, чтоб твой шнурок не был развязан
* * *
Мы все так заняты собой,
Своим желаньям потакаем
И часто в суете мирской
Совсем других не замечаем.
Мы говорим лишь о себе
В любой момент, не уставая,
И тратим время в похвальбе,
Талант других не признавая.
Но иногда мгновенья есть,
Когда мы рвём души оковы,
Когда невыносима лесть
И мы ценить других готовы.
О, Мысль, прошу тебя, лети!
Лети вперёд, не уставая!
И, может, истина простая
Тебе откроется в пути!
О, Мысль, лети! Лети стрелой!
Разрушь гранит предубеждений,
Преодолей туман сомнений,
Дверь в бесконечность приоткрой!
Нет ничего желанней дум
В часы святые вдохновенья.
О, Мысль, лети, чтоб луч прозренья
Да озарил усталый ум!
Когда захочет ум пытливый
Увидеть будущего лик,
Пусть полистает кропотливо
Притихшей памяти дневник.
В хитросплетениях событий
Минувших дней увидит он'
Почти невидимые нити
Из ткани будущих времён.
И ясной мыслью на мгновенье
Откроет в будущее дверь,
Чтоб новые найти решенья
И новых избежать потерь.
2.09.2001
Мне всё апатично и мне всё равно,
Что в земном - почему и когда…
И хочется плакать, и тут же смешно,
Ушло прошлое всё в никуда.
Сегодня покинуло небо меня,
Что-то скорбное в этой ночи.
В густой темноте растворилась луна,
Что молчишь ты, скорее кричи!
И я прокричу, во мне сила пока,
Разбужу пусть я спящих людей.
О, Боже, прости! Я простила врага,
Средь извилистых троп и путей.
И пусть же идёт всё подальше с души,
Я сама ведь не знаю, что в ней.
Мир будто прошитый из фальши и лжи…
Вырывается сердце сильней.
Меня не покинь, я прошу Тебя, Бог.
Плакать хочется, горько, смешно.
Среди вариантов путей и дорог,
До отчаянья мне всё равно…
Калинаускайте Дарья.
Copyright: Мария-Дарья Калинаускайте, 2015
Свидетельство о публикации 115 092 409 281
Поплачь о нём… - хотел бы я, чтоб нас стихи писали,
и были люди - изредка - бессмертны…
И свежих строчек-хохотний зелень
нас открывала, как тома Шекспира,
а дети… дети, не старея,
звучали над планетой, как поэмы,
как голоса Ромео и Джульетты.
.
Хотел бы я, чтоб на листочках судеб
переплелись в венках не строфы - наши души:
мужчины-оды,
девы-триолеты -
и не было б короны совершенней
с тех пор, как непрочтённый мир сошёл с пера Творца.
.
… Хотел бы я - поплачь… - чтоб люди стали Словом,
и были мы равны стихам - как боги.
Вслушайтесь!
Вглядитесь!
Убивают
время.
Убивают время
сообща и в одиночку,
Будто бы друг с другом соревнуясь:
кто скорее?
Убивают в полдень.
Убивают ночью.
Убивают
время
нахально и молитвенно,
Убивают время
стыдливо и истошно.
Убивают
прямо перед окнами
милиции!
(Что там
«перед окнами».
За окнами -
тоже…)
Люди спотыкаются.
Погоду ругают.
На площадках лестничных
толкутся вдвоём.
Зазывают в гости.
Так и предлагают:
«Приходите…
Как-нибудь
вечерок…
убьём…»
Люди суетятся.
Люди верят в слухи.
Ссорятся.
Ждут из Саратова
родных.
Убивают время!
После -
моют руки.
Чтоб не оставалось крови
на них…
Люди
убивают время отрешённо.
Пухлые портфели загадочно несут.
Убивают
собственное время.
И чужое.
И никто
за это
не зовёт их в суд.
И никто -
ни разу! -
не вручает похоронных,
мол, «погибло время…
Нужнейшее.
Зазря…»
Падают
минуты
повзводно и поротно.
Начиная
с самого первого
января…
Мёртвые минуты молчат,
не обижаются;
Мёртвые минуты
выстраиваются в века…
Зачем люди плачут?
Чего докторам
жалуются,
что мало успели сделать,
что жизнь -
коротка?
Общество любит тихих -
Слепоглухонемых:
Не поминает лихом,
Словом не бьёт по дых.
Не возмущайся,
Тише!
И да наступит Рай,
Там, где, примолкнув, мыши
Хлебный терзают край.
Общество любит скромных -
Неоспоримый факт,
Тех, что в углу укромном
Дружно кивает в такт.
Эти монашьи души
Дерзко не рвутся в бой…
Будь посмиренней, ну же,
И обретёшь покой.
Общество любит мёртвых,
Памяти стёртый ряд,
Не проклинают чёртом,
Дурно не говорят.
Эти в сырых могилах
Молча лежат…
Аминь.
Ну, а что было - было,
Прошлое - не в помин.
Общество бдит идущих
И остужает пыл,
И обещает кущи
Тем, кто послушно жил,
Свято спасает души,
Чтоб не попали в Ад…
Только вот смелых душит,
Как нелюбимых чад.
Не в моде нынче откровенье глаз,
В любви расцветший блеск от удивления,
Все меньше поэтичности у фраз,
Холодным флиртом тешится общение.
Непопулярен нынче романтизм -
О чувствах говорит народ безмолвно,
И в прошлом тот беспечный героизм,
Что совершали с шепотом влюбленным.
На смену искренности по душам
Пришло лишь лицемерное стеснение,
Прогулкам же по звездным вечерам -
Глухое с «ящиком» уединение.
А чтение книжек чаще не в удел -
Холодные экраны их сменили,
И красота полураздетых тел
Куда важней душевной «канители».
На улицах несемся вне себя,
Минуя из души звучание просьбы,
И так живем, все чаще бередя
Холодные жалеющие слезы.
Мы забываем, что незримый Свет
Так жаждет нас согреть Его лучами,
Ведь нужды душ куда важней утех
Столь услаждающиеся телами.
Вернуть бы эту искренность сердец
Что сохраняла в чистоте те души,
Которые любовью разогреть
Способны даже в лютый холод стужи.
Старею. Морщины ползут по лицу не спеша.
Не пишется. Не говорится. Устала душа.
И только любовь, принесённая вечной весной -
Со мной навсегда. Я кричала бы небу: «Постой!»
Но небо уходит. Уходит в иные края.
В моей стороне засыпают под грузом вранья.
Так сладко тому, кто враньё не считает грехом.
Бессонницей маюсь. Из памяти лица врагов
Смываются болью. Иначе - на сердце клеймо.
А сердце - оно для любви. Для печали немой.
Не пишется. Лучше б не слышалось. Но голоса
Всё громче. И кто-то вокруг продолжает плясать.
Неистово. Чтобы забыться. Забиться. Забить.
Я вижу насквозь. И от этого даже знобит.
Не хочется верить ослепшим от мрака глазам.
Осипшей от крика гортани. Ни шагу назад.
Ни шагу на запад. На запах. На затхлую твердь.
Меня утешают - мол, это так надо. Ты верь.
Не верю. И лают собаки. Застрял караван.
И бывшие братья - то в драку, то просто - в дрова.
Хотелось бы плакать. Напиться. Свалиться без чувств.
Котрые сутки не брежу, а только лечусь.
Не пишется. Даже не дышится - хоть расшибись.
И баба в метро вдохновенно толкует «за жизнь».
Поэт, говорят, бесподобно живучая тварь.
Ну, вот и аптека. И даже горящий фонарь.
Но, Господи, эта сансара - прости, не по мне.
И время уже отказаться от сбора камней.
И катится - прямо по катету - мир-колобок.
Не в пятую точку - так около. Видишь ли, Бог…
Когда засыпает она у меня на плече,
Вселенная - наша. И нас не достанешь - ничем.
Вот только бы услышать
Да, вот именно услышать
Как ток по рукам увидеть
Струиться светлой струйкой.
Вот только мне бы вспомнить
Нет, вот именно бы не забыть
Что так глупо для всех
С собою захватить
Не думайте над тем, что не было
Ни сделать вам того, что ещё нет
И время улыбнулось мило
И потекло всё наперекосяк
Читает стих бездомный
Безумно жаждет славы
Он ведь не глупый
И мечтает для вас вслух
Звучащий звон сосулек
Доноситься нам с улиц
Кряхтит от холода
Замёрзшая вода
И не беги по улице
Там скользко до безумия
Не рвись ты в власть
там склизко до безумия
Душный сентябрь в кровавом и дымном зареве.
В тесном котле столицы - людское варево.
Счастье, что мы с тобой не родились тварями:
Лучше уж быть никем, чем не в меру всем.
Здесь единица плоти - как ноль без палочки.
Сонная Марь Иванна сидит на лавочке,
Перемывая кости соседке Галочке.
Сунула Богу свечку - и нет проблем.
Этот мирок - в агонии. Только кажется,
Будто бы в нём отыщется место каждому.
В здешних широтах небо - и то загажено,
Что говорить об улицах и лесах?
Вновь Марь Иванна бредит о славе нации -
Делится политической информацией.
Как метастазы, в души ползёт стагнация.
Хочется выть. А где-то на полюсах
Тают снега. В глобальное потепление
Люди не верят. Молча лежат поленьями.
В затхлых своих углах мы - всего лишь пленники.
Тонет корабль. И крысы идут ко дну.
В обществе брёвен страсти давно обузданы,
Жизненный смысл теряется в тоннах мусора,
А Марь Иванна сетует: слушать музыку -
Грех, и похвально слушать её одну.
Вроде бы, безобидна в своём невежестве,
Но посещает все городские шествия,
Веря, что все напасти её - от беженцев,
И продаёт недорого самогон,
Чтобы внучок, под пиво хрустящий снеками,
Дальше менял айфоны и дрался с неграми…
Брёвна гниют под солнцем - бежать-то некуда,
И над планетой глохнет последний звон.