Флаги прошлых побед мне бинтуют израненность
сердца.
Развеваясь свободой, текут кровью алой в аорте,
В память входят легко анальгетиком, стимулом,
средством,
Пониманьем того, что мне выпала честь быть в когорте
Тех, кто кровью своей загасил все безумства пожара,
Тех, кто выстрадал мир, кто за землю вознесся на небо,
Тех, кто с боем ушел, не желая ни зрелищ, ни хлеба,
Тех, кто жизнью своей выбил смерти холодное жало…
Я бинтую ладони полосками старого стяга -
Пусть смешается кровь с атрибутами будущей битвы…
Знаю - правда со мной, память дЕдов во мне не убита.
Я бинтую ладони… За Завтра, за Павших, за Брата.
В тёплом сером дождливом,
обещающем много,
где-то спрятавшем море,
поджидающем солнце,
сонном ласковом утре,
неуклюжем и мягком,
как мохеровый свитер,
спит жемчужина счастья.
Столько разных маршрутов
у медузы на спинке,
в радиальных тропинках
неостывшего парка,
столько леса на скалах -
впереди бесконечность
дня и ночи - у моря.
Это только начало.
Улыбаешься, в душе тревога.
Смеёшься, а в глазах печаль.
Жизнь совсем не ровная дорога,
Хрупкая, как дорогой хрусталь.
Оденет маску и сразу их не видно,
Где предатель, друг или твой враг,
Когда ты упадёшь, вот тут и очевидно,
Кто здесь герой, а кто, простите, гад.
Первые дни душевного кризиса,
Так себе
Сносные.
Дальше линия больше кривиться,
И состояние безамбициозное.
Вино.
Даже оно не разгонит тоску,
Не поможет души сомелье.
Заморожена пружина лирических чувств,
Сижу один
Как в келье.
Что - то жду,
Словно кот у окна
Наблюдаю движение тел.
Может быть,
Где-то ходит она,
Та,
Которой так много поведать хотел.
Весна у порога.
Остывшие руки прячу в кармане.
Лужи,
Капли грязи на ботинках.
Я не ищу себе оправданий,
Так почему же Поник так?
Реки,
Впадают одна в другую.
Луна и земля неразлучная пара.
Я же,
Колоду из лиц тасую,
Людей проходящих
По тротуарам.
Но из всех обсуждаемых мужчинами и женщинами тем - эта самая интересная. Человек часами может говорить о двух вещах: о себе и о сексе. И могу спорить, что у каждого любителя оперы где-нибудь в тайничке запрятана кассета с порнушкой.
Не знаю, на скольких столбах держится мир, но по крайней мере три из них - это, наверное, темнота, невежество и тупость.
Коли судилось, предлог не ищи.
ведОмо лишь Богу, все наши пути.,
Не ной, не стони, что-то делай… дыши
Сдаваться на милость, постой, не спеши.
И будут закаты и новый рассвет,
ведь мир существует, уж, множество лет.
сказал СОЛОМОН, что и это пройдет,
лишь тот выживает, кто смотрит вперед…
Мне кажется, не всем следует знать, что секс доставляет удовольствие. На планете и так слишком много людей.
Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть.
Ненависти в моих рассказах достаточно, да. Но я извлек ее из вас. Сгреб с ваших злых глаз и счистил с вашего гнилого языка, а затем швырнул на бумагу в надежде, что вы потом это прочтете и вам станет неприятно, а может даже и стыдно. Ведь ваши уста снова обрастут сквернословием, а глаза наполнятся грязью и ненавистью. А книги, плохие и аморальные, - зеркало вашей грязной души.
Когда ты находишься в гуще событий, человеческое насилие никак нельзя объяснить, пока не истечёт необходимый период времени.
Насилие - это действенный, но примитивный аргумент. Его невозможно применить наполовину, поэтому, если ты им пользуешься, никогда не останавливайся на полпути.
Мы оккупировали Венгрию и Чехословакию, мы принудили Польшу высечь саму себя - и что они сделали потом? Они рванули от нас к чёртовой матери, и нет у нас теперь более стойких противников в Европе, чем эти наши братские когда-то народы. Но чёрт с ней, с исторической перспективой.