Двор Каиафы… Холодно… Костры…
Народ беседует вокруг костров собравшись.
И кажется, что все вокруг добры.
Но, пьёт Иисус Христос из горькой чаши…
Врут лжесвидетели, безбожный суд идёт.
И вот уже кричат: Повинен смерти!
И кто-то по ланитам Его бьёт,
Плюют в лицо… испорченные дети!..
Вот Пётр отрёкся трижды, и петух
Ему об отречении напомнил,
Заплакал горько, слаб ещё в нём дух,
Но всё, что Иисус сказал, он вспомнил.
Настало утро. Отвели Христа
В преторию, до Понтия Пилата.
И надо же: «святая простота!»,
Отдал Невинного Христа Пилат, солдатам.
Весь полк глумился над Царём царей,
Венцом терновым увенчали, как короной,
И хвастаясь жестокостью своей,
Не знали в издевательствах препоны.
Одели в багряницу, дали трость,
Кривлялись, кланяясь шутами, насмехались…
И даже не скрывая свою злость,
Друг перед другом зверством отличались.
Потом Пилат Варавву отпустил,
А Иисуса предал на распятие…
Ещё и крест на плечи возложил,
Такое «благородное занятие»…
И повели… но крест был так тяжёл,
Что подвело истерзанное тело,
Иисус упал… но мимо Симон шёл,
Ему и поручили это дело.
Дорога на Голгофу так длинна;
Чернь улюлюкает, солдаты подгоняют.
А между прочим, на дворе была весна,
Хотя об этом и не вспоминают…
Рыдают женщины, но Он им там сказал:
«Не плачьте обо Мне, о детях плачьте!..»
Он коротко, понять всем людям дал,
Что этот день немало будет значить.
И вот Голгофа… рядом три креста.
К разбойникам причтён Христос Невинный.
Распяли с ними нашего Христа…
Его крест между ними, по средине…
Померкло солнце… потряслась Земля,
И над Голгофой прозвучало:" Совершилось!"
Свидетели сему леса, поля,
С креста Голгофского на нас стекает милость…
На Страстной
Еще кругом ночная мгла.
Еще так рано в мире,
Что звездам в небе нет числа,
И каждая, как день, светла,
И если бы земля могла,
Она бы Пасху проспала
Под чтение Псалтыри.
Еще кругом ночная мгла.
Такая рань на свете,
Что площадь вечностью легла
От перекрестка до угла,
И до рассвета и тепла
Еще тысячелетье.
Еще земля голым-гола.
И ей ночами не в чем
Раскачивать колокола
И вторить с воли певчим.
И со Страстного четверга
Вплоть до Страстной субботы
Вода буравит берега
И вьет водовороты.
И лес раздет и непокрыт
И на Страстях Христовых,
Как строй молящихся, стоит
Толпой стволов сосновых.
А в городе, на небольшом
Пространстве, как на сходке,
Деревья смотрят нагишом
В церковные решетки.
И взгляд их ужасом объят.
Понятна их тревога.
Сады выходят из оград.
Колеблется земли уклад:
Они хоронят Бога.
И видят свет у царских врат,
И черный плат, и свечек ряд,
Заплаканные лица -
И вдруг навстречу крестный ход
Выходит с плащаницей,
И две березы у ворот
Должны посторониться.
И шествие обходит двор
По краю тротуара,
И вносит с улицы в притвор
Весну, весенний разговор,
И воздух с привкусом просфор
И вешнего угара.
И март разбрасывает снег
На паперти толпе калек,
Как будто вышел человек,
И вынес, и открыл ковчег,
И все до нитки роздал.
И пенье длится до зари,
И, нарыдавшись вдосталь,
Доходят тише изнутри
На пустыри под фонари
Псалтырь или Апостол.
Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь -
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.