Иногда так хочется быть стервой,
В жизни той, где только ложь и зло,
Недоступной и высокомерной,
С маской холода, одетой на чело.
Губы в снисходительной улыбке,
Едкий взгляд слегка раскосых глаз,
И душа, подвешена на нитке,
Далеко… Где даже свет угас.
И вперёд - танцующей походкой,
В сердце лёд и на проблемы наплевать.
… Только сын за руку тронет робко:
…"Мамочка, родная, нам пора вставать"
Copyright: Наталья Цвентарная, 2013
Свидетельство о публикации 113 081 408 851
Честно его называла «мой одноразовый»,
Он говорил, как мечтал «поиметь» такую.
Все удобрялось пустыми дешевыми фразами.
И на стуле верхом, и на столе поцелуи.
Это казалось гонкой горячей, яркой.
Он размышлял о том, как родим детишек.
А мне и даром не нужно было таких подарков.
Жадно пила алкоголь из-под рваных крышек.
Встретив на улице, за руку вел куда-то,
Нежно меня целовал и не верил в общем,
Тому, что в тот пьяный вечер нет возврата.
Даже обиделся после, но так ведь проще.
Вот как бывает, ты вроде бы сразу честно.
Но у мужчин по жизни расклад самцовый:
Если дала, значит согласна стать невестой.
Значит, он самый красивый и самый клевый.
Здорово было, не спорю, но я же сказала:
«Мой одноразовый!" - значит, на раз, не больше.
Я - не перрон у стен городского вокзала.
Не продолжаю, а сразу же рву там, где тоньше.
Мой мужчина не любит соц. сети,
Совершенно не любит фото.
Выставлять на показ для кого-то,
Свою жизнь и статусы эти…
Мой мужчина - влюблен в мои фразы.
Мои мысли его вдохновляют.
Слово «завтра» - такого не знает.
Он всегда для меня - все и сразу.
Он все время со мною рядом,
Даже если занят делами.
Часто дарит цветы, моей маме.
И просить ни о чем не надо.
Мой мужчина - работает много,
И поэтому видимся редко.
Называет меня - конфеткой,
И звонит, когда я в дороге.
Мой мужчина - не носит шляпы.
Он совсем не знает английский.
Не мешает, как я, колу с виски.
Я его называю -
…папой…
Моей творческой натуре
Крайне нужен кто попроще,
Посерьезней, постабильней,
И совсем чтоб молодец.
Чтоб мозги он вправил дуре,
И любил чтоб очень-очень
Прямо до плиты могильной.
Чтобы, как второй отец!
Чтобы был экономистом,
Cкажем, даже карьеристом,
Дома был как можно реже,
И, вообще, не докучал.
Пусть он будет неказистый,
Не похожим на артиста,
Но, зато, в нем спрятан стержень (!),
И не бьет в башку моча.
Он не курит и не банчит,
Точно знает, что там дальше.
Он совсем не изменят.
И вообще, почти как пес.
Он - спаситель, не иначе!
По нему дурдом не плачет,
Он опрятен и вменяем,
Всё по взрослому, всерьез.
Он - не ты, какая жалость!
Потому и не сдержалась.
Голова воззвала к телу:
«Я хочу п%здец! Опять!»
Ну свела ж судьба с танцором…
Снова здравствуй, моё горе!
Вот и что с тобой мне делать?!
Х*ули делать-то, плясать!
Если в мыслях - что скоро сыграешь в ящик,
Не дождавшись ни принца, ни короля,
То не вздумай бросаться на завалящих,
Несмотря на наличность у них коня.
Ни к чему тратить зря макияж и нервы,
В этом мире на принцев лимит суров.
Он один - настоящий, красивый, верный,
Посреди половодья из мудаков.
Если всё же решилась, сквозь суть да дело,
Из подручных построить надёжный дом, -
Выбирай жениха с самым клёвым телом,
Остальное ты вылепишь в нём потом.
Если хочешь узнать обо мне
Кто такая я, чем живу.
Не расспрашивай ни о чём
Ни во сне, ни наяву.
Загляни, словно мне в глаза,
Ты в стихи мои, как в стихию,
И поймёшь, чем живу и дышу,
И какие за мной есть грехи,
И какая слава во след
Шлейфом длинным по жизни тянется.
С чем смириться я не могу,
И что в этой жизни мне нравится,
И чего я стою сама,
И как можно ко мне относиться:
«Здравствуй, милая, как дела?»
Или - просто вслед покоситься…
Когда мы учились в классе четвертом,
К нам мальчик пришел - новичок.
И как-то я сразу ему приглянулась,
И сел он ко мне под бочок.
Был низенький он и чуть-чуть худоват,
Но умный до ужаса был.
А взгляд его хмурый из-под очков
Меня вот совсем не пленил.
Лет пять уж прошло и мальчишка подрос
И вроде бы возмужал,
Да только вот хмурится из-под очков
По прежнему продолжал.
Сидим на уроке, а он под тетрадь
Записку кладет мне с вопросом:
И долго скажи мне еще ждать,
Когда ты уменьшишь запросы?
Записку конечно же я прочитала,
Да только ответа писать я не стала.
И что я ему могла написать:
Уж не пора ль от меня Вам отстать?
И вот выпускной, он уже без очков
И брови свои он не хмурит,
Ко мне он подходит, с улыбкой стоит,
И ласковый взгляд не отводит.
Ну как ты, малыш, все так же строга?
И в танце опять мне откажешь?
Ну что ты молчишь, ты скажи что-нибудь
О ком ты сегодня мечтаешь?
А я все любуюсь на эти глаза
И не могу наглядеться.
Ведь это же я была так слепа!
Или закончилось детство?
Все молитвы - о тебе,
Все мечты мои - в тебе,
Все заботы - для тебя
Лучшая любовь моя!
Игра закончилась.
Самодовольной кошкой
Ты держишь мышь на расстоянии руки.
Свобода отступает понемножку,
Ноябрь просит фальши и тоски.
А ты. А что, а ты? И кошка может сдаться.
И кто бы что ни говорил - себе не лги:
Не хочется сбежать или расстаться.
Ты наконец-то счастлива в любви.
Казанова бессмертен, смертен плач Казановы.
Кто учил Тебя розам, тот шипам научил.
Тени, блики, слова, лепестки, невесомость…
Кто учил Тебя крыльям, тот и падать учил.
Это только попытка стереть Твоё имя -
Ледяная, блистательная тишина…
Птицы чёрных волос, плечи, пальцы - бессилен.
Кто учил Тебя звукам, тот давал имена;
Мягким звукам, бесслышным,
И острым, и встречным
Вдоль Тебя полыханием шёпота плыл…
Кто учил Тебя смерти, тот знал бесконечность.
Кто учил Тебя встречам, тот разлукам учил.
В этом свете серебряном в чёрной оправе
Собирая взаимности раскалённую дань,
Кто учил Тебя песням, тот был ими отравлен.
Кто учил обнаженью, тот искал его сам.
О влюблённое время для взимания нежных -
Встать на то остриё, где Твой медленный взгляд,
Распечатать губами мотыльковую нежность…
Кто учил Тебя радости, тот печаль понимал.
Не была ли я подавлена
В те минуты, когда лгал?
Я на солнце золотом расплавлена,
Кем же, дорогой, ты стал?
Я не плакала, не каялась,
Лишь жалела о судьбе,
Часть которой здесь отравлена,
Я ушла не по нужде.
Этот стих не в рифму, может быть,
Но мне стало так плевать…
По течению устала плыть,
Мне от Вас пора блевать.
Все пустые обещания:
«Я с тобой, я не уйду»,
Напишите в завещаниях,
Я, пожалуй, из прочту в Аду.
И ни капли не жалею я!
Повторяюсь, как в бреду.
Ни во что, теперь, не веруя,
Взор откину на звезду.
Нет ни счастья, ни покоя здесь,
Словно я уже в Аду.
Тут вокруг одна лишь лесть,
Злые души отроду.
И пусть это всё не в рифму тут,
Да пускай! Я не горжусь!
И своих людей давно не чтут,
Ну, а далее от слов сдержусь.
_____
Чувство - будто скоро будут слезы…
Будто снова что-то сделала не так…
Тебя не было со мной, но всё же -
Ощущаю, что теряю… Страх.
От чего-то - больно, мерзко, едко…
Не хочу понять, что обожглась…
В мыслях лишь храню «объедки»
Твоих тёплых слов, твой блеск в глазах…
Так тревожно погружаясь в слабость,
Угасает равновесие в ногах,
И в душе, вдруг, воскресают рифмы,
И бегут вперёд, спешат, летят…
Грустно понимать, что не осмелюсь
Слова лишнего теперь сказать.
А хотя… - уж перед кем я стЕлюсь.
Ведь, уйдя на миг, вернусь опять…
Я бы заплыл в твоё сердце пораньше,
Но напор твоего страха не пустит,
Я надеюсь, что в отношениях наших,
Ещё исток, а не устье…
Твоё имя мне не так важно,
Наивно к тебе подойдя, я стал по сути,
Капитаном тонущего экипажа,
И теперь стреляюсь в каюте.
Ветер южный в крепости каменной,
Лицо обласкал, как девица младая,
Пелена из капель дождя перед нами,
Москва, ты та, что бежала со мною годами!
Ты одна, кого полюбил я взаправду,
И верен, как пёс буду вечно,
В честь тебя буду строить в душе своей храмы,
Может, ты мои раны излечишь,
Если скажешь, что нет здесь мне места,
То навсегда забуду блеск твоих врат,
Москва, не видел я центров прелестней,
Чем твой старый, милый Арбат.
жгучая кровь из вен бежит,
струйкой тонкой истекает жизнь,
только прожжённому телу пофиг,
после умерщвления души,
остался только судный миг
чтоб замолить свои грехи
и вот уже она костлявая
старуха вечно правая
готовит грандиозный пир
в непроглядной подземной глуши
будоражит нетленный мир
считая медные гроши
меняет бездушные монеты
на все людские запреты
и дарит мимолетные вздохи
трусливым никчемным людям
такие ничтожные крохи
но лучше ль им будет?
а моя душа к ней спешит
в объятия вечного покоя летит