Однажды утром мать меня спросила:
«Сынок, скажи мне, быть ли вновь войне?
Я нынче слезы видела во сне,
Я слышу шум, я двери затворила».
«Не бойся, мама, этот шум иль шорох
Пускай твоих не беспокоит снов:
То жабы квакают в своих гнилых озерах
И напугать хотят степных орлов».
Тишина. Тишина фиолетово-темно-мохнатая.
Разлеглась по диванам нахально и… не виноватая.
По углам разгнездилась везде - ни стыда и ни совести.
Ждет с ухмылкой лукавой конца невеселого повести…
Даже дождик по стеклам - неслышный, озябший от холода…
С тишиной не дружили, пока были зелено-молоды.
Музыкально-шальными терзали ее децибеллами,
Эхом-смехом, словами беспечно-отчаянно-смелыми.
Поменялись ролями. Теперь тишина потешается:
Что, головка болит? А ты спела б погромче, красавица!
Только горько вздыхаю - седая, устало-бескрылая.
Я была неправа. Тишина, ты прости меня, милая.
Copyright: Клавдия Семеновна, 2016
Свидетельство о публикации 116 121 408 769
А мне так хочется порой
Хоть на часок прийти домой.
Туда, где мама у ворот
С надеждой прежней меня ждёт.
Обнять в саду сирени куст
Чтобы ушла из сердца грусть.
И взгляд ромашки полевой
На память взять хочу с собой.
Вернуться мне бы на часок
Чтобы услышать хоть разок.
Шептанье нежное берёз
Испить бы их весенних слёз.
И затеряться в прежних снах
Где аромат ночи в стогах…
И, может быть вернуться вновь
НАДЕЖДА, ВЕРА И ЛЮБОВЬ!!!
В березовом лесочке,
на солнечной полянке,
Могильный бугорочек,
и надпись в ржавой рамке:
«Здесь братская могила».
Был бой за деревеньку,
но натиск вражьей силы
был неприступной стенкой.
Ценою своих жизней
деревню отстояли.
Свой долг сполна
Отчизне Защитники отдали.
В лесу родилась ёлочка,
но сильный был мороз,
За ней приехал дедушка
и, бедненький, промёрз
Пока рубить надумывал,
да руки растирал,
Другой всё уговаривал:
«Пропустим по сто грамм!»
Совсем замёрзла ёлочка:
взять в дом её тотчас!
Пока допёрли из лесу,
пробрал мороз и нас.
Стоит в углу замёрзшая
и ветки тянет к нам,
Чтоб все мы здесь согрелися,
«Пропустим по сто грамм!»
Смотрите, нашей ёлочке
становится теплей,
Но что-то мало, девоньки,
игрушек средь ветвей.
Как мало шишек золотых
- да это ж просто срам!
Чтоб стало вдвое больше их,
«Пропустим по сто грамм!»
Ещё чуток добавили,
в раз стало веселей,
И правда, шишек прибыло
порядочно на ней!
Чтоб праздник наш заладился,
и стало славно нам,
Давай, сердечный, водочки
«Пропустим по сто грамм!»
И стало жалко ёлочку,
за что её рубил?
А сам-то как умаялся,
пока домой тащил!
А праздник надо весело
сейчас отметить нам,
Да хрен бы с этой ёлочкой:
«Пропустим по сто грамм»!
Уже поллитра кончилось,
а праздник наш гудит…
Бурчит дедок под ёлочкой,
да он, похоже, спит!
У ёлки все дурачатся,
смеются тут и там…
Всех с Новым годом, граждане!
Пропустим по сто грамм!
Наступает Новый Год!
Мы его торжественно встречаем!
Хоть не знаем, что нам принесет,
Радость или что-то потеряем.
Елочку мы в комнате поставим.
Шарики повесим и гирлянды.
Стол мы свой салатами заставим,
Будем ждать, когда пробьют куранты.
Под их звон бокалы мы поднимем,
И друг другу крикнем: «С Новым Годом!»
Счастья и здоровья пожелаем,
Это ждем всегда с его приходом.
Вас, друзья, я тоже поздравляю!
И желаю всем здоровья, счастья!
Чтоб свою любовь оберегали
И прогнали прочь свои ненастья!
Неизвестный солдат
Ярко звезды горят,
И в кремлевском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.
Над гранитной плитой
Вечный свет негасим.
Вся страна сиротой
Наклонилась над ним.
Он не сдал автомат
И пилотку свою.
Неизвестный солдат
Пал в жестоком бою.
Неизвестный солдат -
Чей-то сын или брат,
Он с войны никогда
Не вернется назад.
Ярко звезды горят,
И в кремлевском саду
Неизвестный солдат
Спит у всех на виду.
Свет зажгли мы ему
Под стеною Кремля,
А могила ему -
Вся земля, вся земля.
Погашен свет. Безлики зеркала.
Смотрю в огонь, танцующий в камине.
Мне кажется, что раньше здесь жила
Мечта. Она в цветастом палантине
Под вечер выходила на балкон
Полюбоваться отблеском заката
Да помечтать, наверное, о том,
Что станет всё же чьей-нибудь когда-то.
Шло время. Сад при доме засыпал,
То снегом укрываясь, то листвою
Осеннею опавшей. Дом ветшал.
Никто-никто не ехал за мечтою.
Мечта ждала и таяла, как снег
Весной, свою утрачивая прелесть.
И умерла, отмаявшись свой век,
Ненужной. «Уходя» под листьев шелест.
Остались в доме, где мечта жила,
Я да огонь, танцующий в камине.
Погашен свет. Безлики зеркала.
И выцвели цветы на палантине.
Я изредка хочу побыть мужчиной!
Иметь структурный, трезвый, четкий взгляд!
Не плакать без весомой, без причины,
не мерить всю одежду наугад.
Чтоб строго, стратегически, без нервов,
смогла я все проблемы разглядеть.
Что важно, чего надо сделать первым
и как собраться, чтоб везде успеть.
Как хорошо, когда волна эмоций,
тебя не накрывает через день.
Терпенья запасти бы, пару порций,
чтоб отступила глупая мигрень.
Но женщины- мы тонкие натуры.
Мы очень близко к сердцу все берем.
И иногда, как маленькие дуры,
Чего-то напридумаем и ждем.
Желтые тюльпаны на ясной поляне,
Ждут летнего и тихого дождя.
Есть наверняка у них свои печали,
Вдруг теплый дождь полил, как из ведра!
Они цветут даже в холодный вечер,
Пусть ароматом их наполнится земля.
Наступит ночь, погаснут будто свечи,
Но в нашей памяти останутся любя.
Да не торопите время их срезания,
Не говорите им прощальных фраз.
Да вы лучше не пойдите на свидание,
Чтоб слезы не текли потом из глаз.
Все можно своей мудростью измерить,
С любовью в сердце и не страшны года.
Вечно любить, тюльпанам желтым верить…
Не принесут они разлуку никогда!
ПИСЬМО.
«Мадам, мы с Вами не знакомы,
прошу простить, но я прочёл
письмо, лежавшее под домом,
что ранним утром там нашёл…
Конверт был не заклеен Вами,
а интерес велик прочесть.
Я вдруг за Вашими словами
увидел попранную честь.
Я прошагал за Вами следом
по каждой строчке, не спеша.
Что Вас постигло, всё изведал.
На всё откликнулась душа.
И вижу я, что в Ваших силах
любую трудность пережить.
Пусть кровь не стынет в Ваших жилах,
Вам столько дел ещё вершить.
И не беда, что Вас штормило -
чутьё подсказывает мне,
что Вас ненастье не скрутило,
что Вы остались на волне…
Удачи Вам в большой дороге.
Пусть не охватывает жуть.
…Ко мне не будьте слишком строги,
я уж давно прошёл Ваш путь…»
Конверт надёжно запечатав,
с обратным адресом послал
и машинально эту дату
в своём блокноте записал…
А через год, примерно, с лишним,
когда не думал, не гадал -
пакет вручили необычный.
Я осторожно надорвал.
В нём было фото, как открытка,
с красивым взглядом женских глаз
и лаконичная визитка её рукой:
«Молюсь за Вас!»
Волей судьбы одна юная мама
Сына родила на полюшке прямо.
Еле сумела добраться к мосту,
Но ни одной здесь души на версту!
Некого было на помощь позвать.
Интуитивно несчастная мать
Роды сама у себя принимала,
В пышные юбки дитя пеленала,
И, согревая, к груди прижимала
Кофту последнюю снявши с себя,
Сына укрыла, обняла любя…
Это объятье разнять не могли
Утром супруги, что мертвой нашли
Маму, согревшую сына собой
И удивительно: был он живой!
Маму они у моста схоронили,
А того мальчика усыновили
Эта чета никому не открыла,
Что, то дитя не родное им было.
Заговорил удивленный квартал -
Вот и бездетным Бог сына послал!
Мальчик счастливым у них подрастал,
Волю любил, часто в поле гулял.
Только куда б он гулять не ходил,
Мост его старый все время манил.
Долго сидел он здесь, рыбу ловил.
Речка заросшей была, небольшой,
Но ему здесь было так хорошо…
С церкви идя, все к мосту он стремился,
Будто здесь Богом благословился.
Тихо смеялся и, плача молился,
Цветы к незнакомой могилке ложил:
Ведь жил человек и кого-то любил…
Когда, повзрослев, серьезным он стал,
Отец в поле чистое сына позвал:
«Я должен тебе одну тайну открыть,
Дабы спокойно мне старость прожить
Мать умерла уж, не сможет сказать;
Да я- не отец, а она и не мать!»
Повел к той знакомой могиле, к мосту,
И рассказал всю историю ту:
«Годиков двадцать назад, в январе
Было такая ж метель на дворе.
Мы на повозке с женой проезжали
Возле моста здесь, вдруг увидали-
Женщина сына к сердцу прижала,
Новорожденного… И не дышала…
Мы схоронили- вот холмик в тиши,
Здесь твоя мама родная лежит…
Тайну от всех мы тогда схоронили
Из-за того, что бездетными были!
Жизнью обязан не нам ты, сынок, -
Богу, что в материнских объятьях сберег!
Нас же послал Он тебе, чтоб спасти,
Взяв от холодной, замерзшей земли.
Помню, мы плакали, как увидали,
Что матери руки тебе обвивали,
Теплом своей нежной любви согревали
Она ведь все сняла, и даже белье-
Укутала тельце, сыночек, твое
И, полуголая, очень любя,
Дыханьем своим согревала тебя.
Вот и пришел ты к ней на свиданье,
На место вашего расставанья…
Покоится мама, сынок, здесь твоя,
Постой, поклонись. Домой пойду я!»
Над полем кружилась метельная мгла.
Но громче кричал он: «Меня ты спасла,
Любимая, добрая, мама моя!
О, чем же, родная, воздам тебе я?!
Тебе было зябко, ты замерзала,
Но, все сняв с себя, меня ты спасала.
Любовь твоя жертвенна, бедная мать,
Тебя не могу оживить я, поднять!
Хоть сделать уже ничего не сумею,
Но холмик твой я согрею! Согрею!»
А рядом прохожий дивился, застыв,
Как плачущий, сняв всю одежду, укрыв,
Тот холмик могильный обонял и рыдал-
Маму собою, как мог, согревал!
О, дети, спешите, спешите скорей
И маму свою обнимите сильней!
Пока живет мама и ждет вас всегда,
Согрейте ее, как согрела она!
Во всем вам поможет, вовек не придаст,
Все лучшее вам, своим детям, отдаст.
А если час трудный однажды придет,
То мама собой защитит и спасет!
И вы матерей берегите своих:
Никто не жалеет вас больше за них!!!
Последняя Капля - ни много, ни мало,
Она, словно молот, на сердце упала.
Всего лишь одной до краёв не хватало,
Наполнилась чаша, и счастья не стало.
Последняя Капля людьми управляет,
Быть может, смеётся, а, может, не знает,
Что силы она у любви отнимает,
Что сердцем живым как игрушкой играет.
Последняя Капля - она словно море,
С нею сравнится разве что горе.
Трудно смириться, трудно представить,
Только обратно её не отправить.
Последняя Капля - ни много, ни мало,
Она столько в жизни людей разлучала,
Что даже Любовь на коленях стояла,
Просила пощады, но Та не давала.
Последняя Капля в глазах заблестела,
Как будто душа отделиться хотела.
Последняя Капля - двойная расплата,
Но только сердце в чём виновато?
Быть может Дарвин был и прав,
Теорией своею утверждав:
«Труд обезьяну в человека превращал,
Из века в век умом все больше наделял.»
Должно было пройти не мало лет,
Чтоб из примата получился человек.
Не срок для эволюций даже век,
Чтоб из животных получился человек.
Эта теория возможно и верна,
В школьных учебниках расписанна она.
Но для эволюции ведь мало века,
Чтоб обезьяна превратилась в человека.
Но глядя на особый тип людей,
О, Дарвин, сомневаюсь я теперь,
Что труд разумней сделает зверей
И обезьян мог превратить в людей.
Примитивней становится их быт,
На обезьян похож их больше вид,
Теряют свою совесть, срам и стыд,
Хоть с виду Человеки, могут быть…
Но в жизни без гипотиз и идей,
Я наблюдаю деградацию людей.
И чаще всё я думаю теперь:
«Быть может, ОБЕЗЬЯНЫ появились от людей?!»
«Помолись обо мне дитя,
когда я уже буду не с вами,
Вы не пейте вина за меня,
помолитесь своими словами.
Отнесите Вы бедным все то,
что собрали на помин шикарный,
И не надо мне мертвых венков,
Вы поставьте мне крест деревянный.
В светлом Храме, любимом моем,
где молилась и каялась Богу,
Пусть священник меня отпоет,
перед дальней и трудной дорогой.
Почитайте псалтырь за меня,
закажите на службе обедню."
- Мать детей научила твердя,
как ее хоронить перед смертью.
Вот окончился женщины срок,
и забыли слова ее дети,
Отвезли они тело в морг,
позабыли наказ о церкви.
Но они не забыли помин,
и готовились целые сутки,
Чтобы стол был как в день именин,
а вина уж набрали не в шутку.
Завалили венками весь дом,
позабыв помолится о маме,
Прилегли на кровать перед сном,
ведь весь день поминали с друзьями.
Видят - мама стоит у дверей,
вся в лохмотья одета, и плачет,
Дочка кинулась к маме скорей,
глянь, а бесы над мамою скачут.
А один такой страшный висит,
за лохмотья схватился и трепит,
Ухмыляясь он им говорит:
«Всю одежду Вы мамину съели
Все добро что скопила она,
поминая вином Вы пропили,
Божья Матерь, что в храме ждала,
даже к ней Вы ее не пустили,
Ангел Божий не может помочь,
нет молитвы за женщину эту «…
Вдруг взмолилась за женщину дочь,
в тот же миг стала мама одетой,
А на утро собрав всю еду,
отнесла она людям голодным
И покрывши платок на ходу,
на могилку пришла в день холодный.
И слезами своими она,
обливала могилку родную,
Умоляла спасти ее мать
Богородицу Деву Святую.
Литию прочитала еще,
помолилась своими словами
Утешение в душу пришло,
отворились врата ее маме…