Отпусти! ты слышишь?
Больно! нечем дышать!
Люблю тебя! видишь?
Сердцу трудно стучать.
Любовь убивает! пусти!
Хватит душу мучить!
Звучит забытое «Прости,
Отдам когда наскучит!»
Не оставляйте женщину одну,
чтоб на нее не возводить вину
за смех и за ее беспечный вид,
что прикрывает горечь всех обид.
Обид за то, что нелегко одной,
за то, что жизнь проходит стороной,
за то, что вы -
в заботах и делах,
за то, что тени прячутся в углах…
Не оставляйте женщину одну,
свободную, но все-таки в плену,
в плену чужих, настороженных глаз,
что так ее преследуют подчас.
Как не забыть наказ издалека,
когда ей кружат голову слегка
из уст других
высокие слова
и рук чужих недолгие права…
Чтоб не искать в своих домах следов,
чтоб не чинить по глупости судов,
чтоб не будить
сомнения струну,
не оставляйте женщину одну.
Это всего лишь рифмы… Может, в них чьи-то слёзы…
На кружевах печали - запах чужих духов…
А башмачок хрустальный - стоптанной жизни проза…
Неумолимость судеб - в облаке вещих снов…
Это всего лишь осень тенью скользит усталой…
Обручена с ветрами в храме подлунных встреч…
Сонных созвездий хрупкость - светом на покрывало…
Прикосновенье пальцев - в шёлке медовых плеч…
Это всего лишь строчки, где заблудилась Нежность…
Жалобный запах грусти - в звуках дождей ночных…
Тайна узоров зимних - в сбывшихся сказках снежных…
Это всего лишь рифмы… Это всего лишь стих…
Это всего лишь…
Он разноцветный и пушистый,
Любит валерьянку, молоко.
Такой весь шустрый, быстрый,
За ним угнаться нелегко!
Любит внимание и ласки,
Мурлычет, как певец…
Умело оживляет сказки
В огне людских сердец.
Он мой котенок страстный,
Я так его ценю!
Такой красивый и опасный,
За все его люблю!
СТИХ О РОДИНЕ Бахыт ырхан, о Родина-курдюк?
Тропинка игылсэ на Бежин луг,
Влюблённые в яранге при луне,
Ашан-батыр на быстром скакуне.
Отец без тюбитейка в чайхана,
Долой чадру, Фаина Фай-на-на,
Гудит мартен, танцует балерин -
Как в сказке самолёт Гагарин сын.
Столица ёскардык-ильхам хама,
Везде, шайтан, рупь двадцать шаурма,
Искал на Красной площадь туалет,
Застрял в метро, в подземный турникет.
Жене привёз гостинец из секс-шоп,
На стройке зазевался - сразу в лоб,
Ходили в зоопарк на крокодил,
Купить Наташу - денег не хватил.
Менты-ага, дубы-богатыри,
Хурма, орехи, персики бери,
Ночюем «Запорожец"восьмером,
Шахид - кирдык, Царицыно - погром.
Пусть ночью депортация - вокзал,
Фонтан монетка десять раз бросал,
Продам ишак, куплю Куранты-бой,
Москва-сарай, твой сын всегда с тобой!!!
Я не расстроюсь,
Нет, я не заплачу.
И сердце не льдом обратилось,
А камнем,
Холодным, немым
И угрюмым каким-то.
Зачем мы словами
Калечим друг друга?
Зачем мы наносим
Душевные раны?
Я стану спокойней,
Бесчувственней. Лучше?
Не знаю, ведь камни
Болеть не умеют…
Я нарисую жизнь свою волшебною,
Прозрачною и легкой акварелью.
Мазки ложатся аккуратно разноцветные,
Обозначая цветом жизни канитель.
Здесь мы возьмем мазок погуще,
И акварель вдруг превращается в гуашь.
Здесь яркими, цветными переливами
Всает внезапно ложь, коварство, фальшь.
Перечеркну весь лист чертою черною.
Черта та, как кардиограмма, неровна.
И по одну черты той сторону
Мои грехи и скверные дела.
А по другую - тех, кто сделал больно мне…
Судить не мне вас, о мои враги!
Пятно посередине кляксою огромною?
Наверное, моя сорвалась кисть.
А это что? Неужто одиночество
Внизу, в углу сверкает лунным серебром?
О да, оно, соленое, холодное,
как слезы, что в ночи ы льем.
А это что за зарево волшебное?
Надежды луч, что светит мне в ночи.
Надежда, пополам чертою ломанной разбитая,
От двух путей подарит мне ключи.
Вот он, мой мир, такой, как вижу я.
Такой, как есть, не хочешь - не смотри…
Я нарисую жизнь свою,
Раскрашу красками вошебными,
Но никому ее не подарю…
Приходит вдруг, когда-то
Пониманье-
Что жизнь уж «сделана»,
Но что хотелось-
Нет.
Перед собою бесполезны
Оправданья
Хоть и себе дать трудно
Истинный ответ
Признать спокойно,
Что, раз ты несчаслив,
Не то хотел и не о том-
Мечтал,
Не то и делал,
И что, зачастую,
Не тех любил,
Друзей не тех
Собрал.
Что это-
Лишь твои всегда ошибки
Будь честен-
Хоть перед собой,
И не вини «весь свет».
Тот, кто намерен-
Тот всегда добьётся,
Кто знает цель свою-
Тому преграды нет.
Молитва.
Ты, тот, кто наверху давно…
Не знаю, как тебя назвать…
Господь иль дьявол все равно…
К кому молитву обращать…
Молю тебя дай мудрость мне -
Принять Его и не пытаться изменить.
Молю тебя дай мне терпенье,
Что бы спокойствием пленить
Того, к кому так велико влеченье.
Дай силу мне, что бы Его любить,
Не день, не два, а вечность…
Позволь мне память погубить,
Что б это длилось бесконечность…
Б.К.
Когда молчанье невтерпеж и хочется кричать,
и столько рож, и только ложь, пора права качать,
- не лезь, приятель, на рожон, прислушайся ко мне:
представь себе, что ты шпион, шпион в чужой стране.
Начальник вызвал на ковер, волной погнал понты,
- молчи, вступать не стоит в спор: ты Штирлиц, Штирлиц ты.
Супруга тянет в ресторан, хоть пуст твой кошелек,
сосед - в который раз, болван! - протек сквозь потолок.
Какой-то хулиган гвоздем «Жигуль» твой расписал,
в стране вообще сплошной содом, в мозгах - девятый вал.
Спать не дает собачий лай или орут коты,
- молчи и рта не разевай: ты Штирлиц, Штирлиц ты!
Я тоже в образе с утра и потому жива:
я золотая медсестра в психушке номер два.
А на больных срываться грех (ты б знал мою семью!),
я успокаиваю всех и валиум даю.
Но все же теплится в мечтах:
настанет день, и вот
- мешок смирительных рубах мне прачка принесет.
И все, кто был жесток со мной, притихнут до поры,
и будет долгий выходной у доброй медсестры.
На мудрецов довольно простоты…
И мы с тобою в ней виновны тоже!
Ведь ты, мой ангел, вряд ли будешь - ты,
Когда не ляпнешь глупость встречной роже…
Что говорила принцу - отвечай?
Он запылал красней любого мака!
Слегка остыв, споткнувшись невзначай,
Зашёлся снова, выплюнув: - Однако…
А до мазурки - [бешеный успех!]
Пытался в щёчку клюнуть, пусть - приватно.
Ещё чуть-чуть - хрусталь, кареты, мех
К твоим ногам! На полке прикроватной
У нас - лишь пыль, и, мой сожрав наряд,
От злости моль - тряпьё в кладовке точит…
Наш кавалер [так люди говорят],
Переживал сначала, между прочим…
Потом, представь, женился на немой!
Она молчит, да может ладно слушать!
Ой, перестань «он-прелесть-но-не-мой»
Твердить, мон шер, ты тётке травишь душу!
И каждый день, сметая со стола
Огрызки от чужого ныне бала,
Я сожалею: - Эх, не догнала
Тебя судьба, но - как она бежала!!!
ЕСЛИ ВЗЯТЬ ЦВЕТНОЙ БУМАГИ, РУЧКУ, НОЖНИЦЫ И КЛЕЙ, ПРОЯВИВ ЧУТЬ-ЧУТЬ ОТВАГИ, МОЖНО СДЕЛАТЬ СТО РУБЛЕЙ!
Покроется небо
пылинками звезд,
и выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст.
Мы - эхо,
Мы - эхо,
Мы -
долгое эхо друг друга.
И мне до тебя,
где бы ты не была,
дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы - нежность,
Мы - нежность.
Мы -
вечная нежность друг друга.
И даже в краю
наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга,
я знаю, с тобой не расстанемся мы.
Мы - память,
Мы - память.
Мы -
звездная память друг друга.
И знаю всё, и ничего не знаю…
И не пойму, чего же хочешь ты,
с чужого сердца с болью отдирая
налёгших лет тяжёлые пласты.
Трещат и рвутся спутанные корни.
И вот, не двигаясь и не дыша,
лежит в ладонях, голубя покорней,
тобою обнажённая душа.
Тебе дозволена любая прихоть.
Но быть душе забавою не след.
И раз ты взял её, так посмотри хоть
в её глаза, в её тепло и свет.
Я умоляю - промолчи
О том, что с нами не случилось,
От счастья выбросив ключи,
Я отдаюсь судьбе на милость.
Я не твоя, и ты не мой,
Чужие мы, и в этом горе
Не примет небо нас домой,
Волной холодной смоет море.
Ведь нынче в выборе своем
Мы предпочли пески разлуки,
Остался в сердце ты моем,
А я в твоем, себе на муки.
Меж нами тайны страшной грех,
Что, не сдержавши зова плоти,
Презрели сложности помех,
Соединив сердца в полете.
Так не ропщи в плену оков,
Себя судьбе своей вручи,
Мы много взяли у богов,
От счастья выбросив ключи…