Труб комплиментов привлекает медь,
Но кОрысти заметив корешок,
Я поняла: мне есть куда умнеть,
А что не поздно - тоже хорошо.
Мне нА ухо не наступил медведь,
Но пО сердцу, наверное, прошёл.
Я поняла: мне есть куда черстветь,
И это безусловно хорошо.
Обманщикам за опыт - исполать!*
По звону отделив пустой горшок,
Я поняла: мне есть куда послать,
И что пойдут, конечно, хорошо.
На космос звёзды брошены, как сеть.
«Медведицу» увидев за ковшом,
Я поняла: мне есть чего хотеть,
И это несказанно хорошо!
Copyright: Елена Куличенко, 2017
Свидетельство о публикации 117 090 511 435
Без веры, надежды, любви
Нам не прожить и дня.
А может, украсть огня
У бога, который не слышит?
Не понимает раскаянья
И не даёт прощенья,
Он требует только смиренья,
Покорства, себе поклоненья
Слепой разномастной толпы,
Трепещущей без нужды,
Из страха - рабского чувства,
И потеряв достоинство.
(Думают, грех их смоется
На фоне души убийства?)…
Безмолвная и безликая,
Желеобразная паста,
Бесформенная масса,
Уверовавшая в идола!
***
Автор надеется, что читатели, обладая богатым воображением, смогут представить это стихотворение в белой строке, разместить в форме которой данный ресурс не позволяет…
Я давно собиралась сделать
Капитальный в душе ремонт
И увидеть её вновь белой,
Как безоблачный горизонт.
Без остатка там всё разрушить,
Страшно, как-то, но всё ж пора…
Загляну осторожно в душу:
«Как, родная, ты, там, жива?».
Посбиваю я те засовы,
От которых уж нет ключей,
В мусор слёзы, обиды, ссоры,
Разберу всё до мелочей.
Клей, которым никак не склеить
Сердце, собранное по кусочкам,
/Всё же хочется в это верить/,
В мусор брошу к ненужным прочим.
Вот и крылья, сломались тоже,
Их оставлю, душа заныла.
Помоги мне немножко, Боже!
/Чтоб летать она не забыла/.
Сколько хлама в душе - бедняжке,
Страхи, тайны подруг, мечты,
В уголке за печалью тяжкой
Ожидания «у черты»…
Запылившиеся романы,
До сих пор чуть живая любовь,
/Не дописанная до драмы/,
Эх, её прочитать бы вновь!
Без неё никуда, оставлю,
Она лучик в душе заблудшей,
Лишь слегка ей сюжет поправлю,
Этот груз души самый лучший.
Что ещё? Память бы на свалку,
Так и точит, и точит душу,
Ничего для неё не жалко,
Этот хлам, как удавка, душит.
РазобрАла я все завалы,
Как ромашка душа белеет,
Лишь осталось за самым малым -
Обновнить то, что сердце греет.
От чего так в невзгоды легче,
И что греет в морозы кровь,
Душу в сад превращая вешний -
Это Вера, Надежда, Любовь.
Неподвижность слов,
Верстающих ветра эхо.
Неподвижность снов,
Блуждающих, дум прореха.
Неподвижен Бог,
И взгляд с портрета.
Неподвижна кровь
В гребне паркета.
Стены, окна - врозь
И шкаф скелета,
А за стойкой
Гость…
Подать карету.
Гость достанет гвоздь,
И песня спета -
Проведет им сквозь
Меня без вето.
Бесноватый Гость
Не ждет ответа,
Бросив костей горсть
На табакерку,
Двинет тростью вскользь -
И по мольберту
Растечется кровь.
Печать с конверта
Сорвана. И мне не довелось
Дочитать его с того момента:
«Ночью этой к тебе придет
Гость…»
Он пришел.
В цвет черного абсента.
Черный мост
Чрез Черную же речку,
Этот Гость -
Видавший все прохвост.
Сатанинский хохот
Дал осечку,
И ответ на мой вопрос
Был прост:
С колокольни черт
Шел к человечку
Поровнять с ним счет
На полсловечка.
Смерть схватив за языка уздечку
И поставив на прощание свечку,
Натянул сюртук черный на плечи,
В сетку что раздроблен от картечи.
Поседевший Гость
Сказал:
- До встречи! -
И в цилиндра ось
Закинул сети.
- Время… Тсс!
Не лечит,
А калечит,
Выйдем из него по одному,
Время любит судьбы человечьи
Заплетать в тугую тетиву.
.. .
…Гость исчез.
Я вынул гвоздь из сердца,
Больше мне любить не довелось.
Неподвижна кровь
И взгляд с портрета
Не-под-вижен.
Ветхая любовь…
Copyright: Маргарита Мендель, 2014
Свидетельство о публикации 114 120 709 063
Усталость,
сталость,
талость,
алость…
Клеймо безвременья морщин.
Осталось малость:
старость,
жалость,
Гербарий из чужих личин.
Любовь - не панацея, -
пряность,
Как подмалевок у картин,
И гадость горькая,
и сладость,
И в каждой тысячной глубин.
Четыре стула, стол и скатерть:
Бессвязность одного с другим,
Они - и свадебная паперть,
И поминальный чей-то гимн.
Четыре стула, стол и скатерть:
Ты даже среди них - один,
Кто верит с детства в Богоматерь
До серебра главы седин.
Так незаметно и подкралась
Она, собачья,
Бог мой…
старость.
Все вновь уходит в никуда,
За ветхими дверьми -
усталость,
А в четырех стенах
осталась
(То может мне лишь показалось)
В руках была что и сломалась -
Шальная святость слов.
Да сжалось
Сердце…
Брось же, брось!
Сменила ось
Свою тональность
На родственную мне фатальность
За хроматизмом - атональность,
Усталость,
сталость,
талость,
алость.
Copyright: Маргарита Мендель, 2014
Свидетельство о публикации 114 122 108 562
Есть свечи с холодным воском,
Сгорающие дотла,
А есть парафин с пепла горсткой
Тающего до утра.
Нет разницы меж этой горсткой
И воском, и светом луча
Для нас, все видавших уж в прошлом,
Одно слово: это - свеча.
Картина бывает наброском,
Желания сродни мечтам,
Мужчину можно подростком
Прозвать в сорок лет с плеча.
Принять правду не всегда просто,
Тем более, наверняка
Солгать никогда не поздно
И даже глаза в глаза.
Дорога - не перекресток,
Сошедший с нее - друг врага
Проигран судьбою в наперстки,
Не жди от него добра.
Мы думаем часто, что встречи
Случайны, что жизнь - игра.
Мы помним, что время лечит,
Что спутник Земли - Луна.
А может быть время калечит?
И встречи все наши - судьба?
А жизнь - промежуток до смерти…
Луна, может, - тоже «Земля»?
Мы чтим шрамы прошлых увечий,
Мы знаем все свойства нуля,
Мы бьемся за род человечий
И сами теряем себя.
Ну, что же… добавить тут нечего.
Есть свечи с холодным воском,
А есть парафин с пепла горсткой.
Поверьте, но то - не свеча.
Есть люди, которых непросто
Людьми-то назвать за глаза,
Зато мы и смело, и остро
«Людьми» называем стада…
Copyright: Маргарита Мендель, 2014
Свидетельство о публикации 114 123 005 871
…закончится и старая тетрадь -
Семьсот страниц измятой тишины.
Последнюю осталось дописать,
Ее мне вряд ли хватит до весны.
Лист белый, чистый, клетчатая гладь,
Рисую перекрестки, фонари,
А грифель… отчего не танцевать?
Танцует венский вальс, держу пари!
Но рассыпается… тетрадь - не фолиант,
Не поздно сжечь былое до зари.
По-прежнему играет старый франт
В свои игрушки с дьяволом…
- Сотри!
К чему здесь «старый франт»?
- Прошу, молчи.
- Давай напишем повесть о любви?
Ультрамариновую ночью все грешат.
- Ты - Время, Муза, Господь Бог? Иди,
Лишь им дозволено здесь быть.
- Нет, погоди…
Во взлетах и падениях есть страх,
И перечисленные здесь не при делах,
Когда бежит влюбленный от любви
И видит силуэты в зеркалах,
Считает проходящие шаги
Да ночь не спит, мол, город на ушах.
Это не ты?
- Не я. То старый франт
В свои игрушки с дьяволом играет.
- По-моему, нам нужен секундант.
- Помилуйте! Поэты не стреляют.
- Да что Вы говорите?
Еще как!
И колким словом сердце в раз пронзают.
- Так кто же Ваш сегодня секундант,
Почтеннейшее некто-дуэлянт?
- По Данте секундант.
- Гомер, Гораций?
Дай угадаю: Цицерон, Гален,
А может быть и вовсе - Диоген?..
- Довольно слов! Пусть будет… Ваш талант!
- По Данте, говорит. Вы - дилетант.
- Самоубийца!
- Дьявол!..
- Эмигрант:
Из музыки в поэзию…
- Позвольте,
Я есмь там и здесь, кто виноват,
Что выбор дан без права на ошибку?
- Стреляйте.
- Мной не выбран секундант.
- Сомнения убивают все таланты.
- Тогда и Вы, сударь,
Уже без секунданта.
Стреляйте!
Я приду на ужин к Канту
И расскажу ему про некто-дуэлянта,
Семьсот страниц измятой тишины,
Что нынче дьяволы уже не те пошли…
Copyright: Маргарита Мендель, 2014
Свидетельство о публикации 114 123 104 082
Белым-бело.
Заметено надгробие фонарей.
Мороз, должно быть, внемлет оголтелой
Метели по гравюрам площадей,
Обвив веревкой-цепью город целый,
Целуй Центавры Цельсия всецело
И боли радуйся, что живо твое тело.
Белым-бело.
Бумажный бог-покойник,
Мной скомканный, падет на полотно.
В чернил иссохшей крови подоконник
Прядет из паутин веретено.
Что, смертный, ты добился своего?
Анфас мне проповедь читает: ты - затворник,
А профиль возражает всем назло:
Как посмотреть, прекрасный был любовник.
И мог бы быть, наверное, еще…
Но стерлись параллели, грани, тени,
И гений превратился вдруг в ничто.
Это случилось ненароком в понедельник,
С блан де нуар глотком последним в унисон.
Белым-бело.
Не пляшет уж садовник
Под окнами. Видать, не повезло.
Рассыпался от холода шиповник,
Нет жизни вечной…
Хоть сыграем в домино!
Устало, ветрено намеренно и медленно -
Вот весь букет оплаченных мной бед.
Что было мной давным-давно посеяно -
Уж срублено, да на корню легенд.
Белым-бело.
Мной чтимое - осмеяно,
Заметено надгробие фонарей…
Не так уж много каждому отмерено:
Болезни сердца, слабоумие, мигрень.
Все замело. Сорочку беззастенчиво
Снимает ночь из снега, но рассвет
Сулит мне одиночество. И нечего
Питать ко мне симпатию надежд.
Когда стрелой пронзает арбалет
Из тягот жил измученный хребет,
Довлея над душой, вдруг умирает
Все существо, и подает конверт
Твой давний предок - старый Иафет,
И слез пролить от радости не смеет:
В конверте пригласительный билет.
Я передам его когда-нибудь тебе:
«Белым-бело, на свете том.
Привет…»
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 012 708 025
У изголовья Зимы стоит Весна
В пальто, перчатках сетчатых,
Скромна, -
И на Зиму взирает свысока,
Капель весенняя струится с потолка.
А в коридоре потускневшая Луна
С повязкой на глазу,
Черна порча, -
Ждет новолуния и взмаха палача,
Что Зиму рубанет ночью с плеча.
Все - женщины. И каждая - Она:
Осень, Весна, Зима и блеклая Луна, -
Соперница, любовница, жена,
Последняя троим всем судия.
За оторопью снега холода,
Поникшая под грудой льда трава,
За азимутом зимним тишина,
Сожженных писем белых бед дела.
И в дождь, по снегу Зиму волоча,
Весна бормоча что-то и урча
Суда решение приводит в исполнение.
Луна хохочет…
Звезды преступлению
Не потакают, ежась от стыда,
И падают на землю супостата
В крамольных мыслях мартовского дня.
Так, Зиму схороня, идет Весна.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 021 806 170
Вариант стихотворения С.Я. Маршака «Багаж»
ко Дню театра.
Режиссер собирал багаж:
Дневник,
Кипу книг,
Кураж,
Гитару
И славу,
Картину Рембрандта
И маленькую каплю таланта.
Выдали режиссеру на речной станции
Четыре зеленых квитанции
О том, что получен багаж:
Дневник,
Кипа книг,
Кураж,
Гитара
И слава,
Картина Рембрандта
И маленькая капля таланта.
Вещи везут на ковчег.
Режиссер среди артистов-коллег.
Готово. Уложен багаж:
Дневник,
Кипа книг,
Кураж,
Гитара
И слава,
Картина Рембрандта
И маленькая капля таланта.
Но только раздался звонок,
Талант растворился как смог.
Хватились. А нет его:
Потеряно место одно.
В испуге считают багаж:
Дневник,
Кипа книг,
Кураж,
Гитара
И слава,
Картина Рембрандта…
- Товарищи!
Где же капля таланта?
Вдруг видят: спектакль удачен,
А в нем и талант. Не утрачен!
Поймали его - и в багаж,
Туда, где хранился кураж,
Гитара
И слава,
Картина Рембрандта
На месте капли таланта.
Плывет театральный ковчег.
Режиссер среди артистов-коллег,
На каждом тяжелый багаж:
Дневник,
Кипа книг,
Кураж,
Гитара
И слава,
Картина Рембрандта,
Режиссерского грани таланта.
Но талант-то как всех прельстит.
Режиссер как завопит:
- Завистники! Ах, вас сколько!
Талант у меня есть - и только!
Швырнул режиссер свой дневник,
Ногой отпихнул кипу книг,
Гитару
И славу,
Картину Рембрандта…
- Верните мою каплю таланта!
- Позвольте, режиссер! На станции,
Согласно багажной квитанции,
От вас получили багаж:
Дневник,
Кипу книг,
Кураж,
Гитару
И славу,
Картину Рембрандта
И маленькую каплю таланта.
Однако
За время пути
Талант
Мог подрасти!
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 031 606 590
Ты прости, родная моя мамочка,
Что звоню всё реже, нечем хвастаться.
Дом, ворота, палисадник, лавочка,
Ты на ней, готовая расплакаться.
Мне казалось, я такая сильная,
Всё могу, умею, получается…
Но признаюсь, пузырями мыльными
Лопается жизнь, как не отчаяться?
По утрам под маской королевы
Прячу ловко я свою бессонницу,
Знаешь, мама, я такая смелая,
Лишь с тобой, слезами сердце полнится…
Стала ярче я глаза подкрашивать,
Чтобы говорили все:"Красавица!",
Но приходится до самых дыр донашивать
Душу, что давно не улыбается.
Без тебя, родная, мне не справиться.
Боже, как же в детство снова хочется…
Кто сказал, что от тоски душа расплавится
И на стены хочется так броситься?
Стала взрослой я давно и не летаю,
Сигареты не курю, пью водку горькую,
Карамельный домик быстро тает
И порой сердечко пляшет польку.
«Это доля женская» - ты скажешь,
Нам любить тех, к кому души тянутся,
Но ведь сердцу говорят, что не прикажешь,
Не грусти, морщинки ведь останутся.
Без тебя не справиться мне, мамочка,
Я купила тебе платье синее.
Дом, ворота, палисадник, лавочка,
Вот и я, не будем плакать, мы же сильные!
Пасмурно за углом, сквозит из-за всех щелей.
И дело не в сотнях распахнутых настежь дверей -
Мартовских чернее углей цепи аллей
Средь тумана ультрафиолета гребня костей.
Мандраж закатившейся в черный угол раздавленной скорлупы
В крайний вагон поезда под стопами глуповатой в пыли толпы,
Под грязно-свинцовым шлагбаумом трещат болты -
Жизнь набирает скорость до хромой слепоты.
Цвета земляной ржавчины свет погас, -
С этого и надо было начинать свой рассказ,
Когда темнота еще чарует замыленный глаз
И в зеркалах отражение ее же, - известняковый Парнас
Над Коринфским заливом, в запасе час.
Ровно час, отделяющий друг от друга нас
И продавленный тяжестью слез матрас.
Серо-буро-малиновый город погряз
В паутине переплетения звуков: аз есмь царь,
Что под черною рясой прокатилось как встарь -
Лет четыреста сдернул с себя календарь
Вместо месяца марта листа.
Мрак и гарь.
Вместо сотен распахнутых настежь дверей
Стена покосившаяся от волдырей…
Пасмурно за углом… сквозит из-за всех щелей…
За помостом погост загнанных лошадей.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 030 103 436
Рассвет возвращается в шесть тридцать два.
Этого достаточно для новой жизни,
Но мне не хватило бы одного сна,
Чтобы доказать тебе:
все дело - в мысли.
Мысли - оставленные в тайне слова,
Предлог несочетаемых с вещью событий.
Они возникают как «два и два»,
От смерти к рождению нагих соитий.
Не факт, что они превзойдут тебя,
Свинцовой белилой язвы за вену,
Приговаривая при этом:
Ну же, скажи меня,
Согреши!
И одним станет больше поэтом
Прозы жизни, в коей цензор - любой дилетант,
Потирающий лобные пазухи где-то…
Меж надбровными дугами. То - стандарт:
Называть человекообразно вещь - «это».
Степень близорукости -
Метраж шага,
К истине режущей поперек печать штампа.
Потенциал скупости -
Точка возврата,
Требующая объяснения
смысла эстампа
мыслей.
Замкнулся круг. И квадрат
Сжался
Под натиском «вещи в себе»
философии Канта.
Кёнигсберг долго над ним бы смеялся…
Трансцендентально,
Апостериори детально.
Рассвет возвращается в шесть тридцать два.
Но мне недостаточно старой жизни,
Того, что «квадрат имеет четыре угла»,
«Тела протяженны» и есть всевышний.
Мне верится больше, что она есть игра,
Что третий, нет - третья в игре этой - лишняя
(затылок ее должен ждать топора).
И мыслью подзвучена угроза нависшая.
У каждого неба свой смог и туман,
И реки молочные осенью скисшие;
У нас с тобой слога внестрочный роман
На грани экстаза четверостишия.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 030 709 576
За что можно любить
Одиночество?
За пьянящую свободу.
И власть дарованную не всем.
За собственное пророчество
И веры в него небосвода -
Оттого вдвое меньше проблем.
За что нужно любить
Одиночество?
За отсутствие другой любви.
Что в сырую ветров непогоду
Никто не пообещает прийти…
Да и не придет.
И ты знаешь об этом в угоду
Самому себе.
Можно уйти.
А можно остаться. По имя-отчеству
Назвав себя «ваше высочество».
Безошибочно мифотворчество
В четырех углах голых стен.
Чем прекрасно еще
Одиночество?
Отсутствием перемен.
За плинтусом нищеБродским
Паутиной и пылью измен,
За нехватку координат налетчикам,
Вазы треснувшей без хризантем.
Разве можно не любить
Одиночество?
И заполненную им бюллетень,
Самого себя худосочного
И височную свою мигрень?
Я люблю. Я люблю
Одиночество.
И пропитанный им каждый день.
Мне петля не нужна грез заоблачных,
Тошно видеть чужую постель.
Мне не жить под графою лубочною
И в чужие глаза не смотреть,
Мне не надо чужого.
И прочего,
Отчего сердце будет смердеть.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 030 907 477
Солнце идет на прибыль,
Ночь уходит на убыль.
Мой пароход
прибыл,
Звучат океанов трубы.
Гудят окаянные…
Губы,
Сомкнувшись, не молвят:
«Ты».
«Не надо», - цедя, сквозь зубы. -
«Мечты на то и мечты».
Оборваны провода,
Осмеяны детства сны,
Спешат мои поезда
На сожженные мосты.
Слова под пером -
капкан,
И клетки над ними -
кресты.
Все явное здесь -
туман
В объятиях пустоты.
Когда умирал адмирал,
Клянясь путеводной звезде,
Его поглощал океан, -
Лгала я морской глубине.
Но ночь уходит на убыль…
Боязно от этой мысли.
Лучше не быть однолюбом,
Лучше не любом быть.
От этих простых истин
Хочется вовсе
не быть.
Стать кружевом мертвой буквы,
Стать звуком глухонемым,
Прогнившей косточкой клюквы,
Решетчатым стать и стальным;
Невидимым под взором лупы,
Седым, но еще молодым,
Стать глупым и безрассудным
И в банке стухнуть сардин…
Любой прах есть Бог.
Бог есть чудо.
К тому я, что Бога нет,
О чем догадаться нетрудно.
Либо ваш Бог - аскет.
Его бытие абсурдно,
Но вера в него - чей-то хлеб.
Нельзя оскорблять скупость чувства,
Нельзя отбирать чужой хлеб.
Солнце идет на прибыль,
Виден его силуэт.
Кто из игры выбыл -
Тот не встречает рассвет.
Я уплываю в небо
Последние двести лет,
Я называюсь снегом
И не смотрю вам вослед.
Я, может, есть где-то…
А может меня и нет.
За каждым таким рассветом
Стоит тот,
кого с нами нет.
Copyright: Маргарита Мендель, 2015
Свидетельство о публикации 115 032 201 898