На уроках физкультуры
Мы носились все как кони…
И ломали руки, ноги,
Но никто не умирал.
Домой добрался, к берегам своим…
Лишь на душе моей, безликая досада
Не помню миг, в котором стал чужим
Для Вас забыт, с потерей адресата
В глазах моих, усталая природность
Они померкли, столько просмотрев.
С тоскою в жизни эта безысходность
Вплела узоры в серенады, нараспев
Всегда ведь мог, как буревестник
Лететь, парить над тёмною волной
И оседлав судьбу, лихой наездник
Нестись вперёд с поднЯтою главой
Но всё проходит, как бы не старались
Продлить свой путь, у жизненной реки
Ломали крылья, с пепла, возрождались
Вернулись в дом не те же, двойники…
Александр Защитник,
Тот, кто от боли сам страдает -
другим её не причинит.
Чужую душу понимает,
ведь он-то знает, КАК болит…
Но есть и тот, кто за обиды
предпочитает болью мстить:
его страданья не забыты,
не может прошлое простить.
Ожесточеньем затаилась
ошибка много лет назад.
И будут отданы «на милость»,
кто перед ним не виноват.
А месть теперь как увлеченье.
Он выбирает инструмент:
насмешка, хитрость, ложь, презренье,
коварство… выгодный момент.
Он посильней спешит ударить,
за оскорбленье наказать
и «справедливостью» исправить,
клеймом, набив в душе печать.
И ненавидит всех, кто счастлив,
здоров, кто искренне любим.
Не верит, радости угасли.
Ведь он не понят был одним -
тем, для кого так жить хотелось,
но кто усилий не ценил…
И не прошло, не отболелось,
ведь чувства о судьбу разбил.
(февраль 2015, но так уже давно…)
Мы жалуемся на недомогание.
На дождик у холодного окна,
А где-то на коротком расстояние
Идёт за окнами жестокая война. …
Мы жалуемся на снега, и вьюгу,
Что кружит за окошком не спеша,
А где-то закрывает Мама грудью
От пуль грудного малыша..
Мы жалуемся денег не хватает.
Всё происходит вечно невпопад,
А там над головою пролетает
Ревущий от стремления снаряд…
Мы жалуемся, жалуемся вечно,
Что всё не так, как мы того хотим,
А к любящим относимся беспечно,
И когда поздно, их благодарим. …
(ШЕВЦОВА ТАТЬЯНА)
Из рта её гадюками ползли
фатальные от зла и яда речи,
и ранили до пули и петли,
туманя мозг тоской нечеловечьей.
Саднило нёбо, горло жгло, слова
рвались наружу, предвещая смуту.
Я не кричал, не буйствовал, не звал,
не рвал ни фотографии, ни путы.
Хотелось мне в глаза её швырнуть
остатки чувств уже неизлечимых.
Но не смутил глаголом тишину.
Терпение - достоинство мужчины.
Помню, в детстве ещё на бумаге
этот мир я придумывал сам:
бездорожье, церквушка, овраги
и какой-нибудь универсам.
Рисовал, перечёркивал, снова
рисовал - сохранился альбом.
Там почти что везде нарисован
одинаково маленький дом.
Крыша, стены, забор без калитки
и луна в уголке, облака.
Бесприютного детства попытки
обустроиться, наверняка.
Загляни, друг мой, на огонёк.
Будем откровенны, как и прежде-
Вспомним наши смелые надежды,
Школу, класс, записки и урок…
Шёпотом встревожит сердце ночь.
Снег приляжет в тёплые ладони.
Память ностальгически напомнит
То, что я забыть была не прочь…
Фото мне протянешь - вот семья,
Да, и я совсем не одинока…
Но, душа всё тянется к истоку-
Наших чувств, что вычеркнуты зря…
Чего ты ждёшь? Каких-то знаков от судьбы?
Удачных дней? Рывка? Звонка? Красивых чисел?
А жизнь идёт и все твои «ах, если бы…»
Смешны, нелепы, но вот ты от них зависим.
Чего ты ждёшь? Даров на блюдечке с каймой?
Звезды с небес? Пинка под зад? Явленья чуда?
Когда-нибудь, конечно, ангел неземной
К тебе придёт, но вот тебя уже не будет
Для дел мирских… И что оставишь за собой?
Охапку планов и несбывшихся мечтаний?
Чего ты ждёшь??? Когда нальют за упокой -
Тебе никто уже не сыщет оправданий.
Я в мусорку бросил ботинки,
Туда же отправил потом
Свисавший до пола со спинки
Костюм, окроплённый котом.
Прикрикну чуть громче и резче -
Он молча забьётся под стол,
А после пометит мне вещи,
И снова я гол как сокол…
Давно полосатому чёрту
Пора на голодный паёк.
Но банка консервов отпёрта,
Питайся, любимый зверёк.
А тот уплетает свой ужин
И прячет ухмылку в усах,
Мол, смокинг поэту не нужен,
Слагать не грешно и в трусах…
Всё закончено, мачты уж подняты,
завернулись жгутом паруса,
реи лёгкие, руки раскинувши,
держат острым крестом небеса…
Ветер свежий, перстами воздушными,
гонит облачный белый рояль,
мы выходим с приписанной гавани,
плещет морем безбрежная даль…
Караваны и баржи торговые,
крейсеров с броненосцами рать,
на губах брызги моря солёные,
где им клипер скользящий догнать.
Разрезает волну лёгкий парусник,
чуть кренясь… только воздух гудит,
улыбаясь по женски загадочно,
над поверхностью Ника летит…
Мы идём через море Отчаянья,
и проливы Печалей и Бед,
тяжело… но душою мы держимся,
посылая любимым привет…
За кормою оставим мы тысячи,
полномерных, стремительных миль,
вправо, влево… идём контр-галсами,
не случился бы лишь полный штиль…
Приближаемся к цели решительно,
побеждая седой океан,
на зелёном написано золотом,
здравствуй город мечты Зурбаган!
Нас народ встретит радостно, криками,
машет веткой цветущий платан,
улыбнётся Ассоль мне сестрицею,
и откроет ладонь капитан…
Как часто слышишь жалобы людей
На то, как трудно, нелегко живётся.
От недовольных участью своей
И от того, что плохо греет Солнце.
И хочется порою крикнуть: «Эй!
Ты загляни в соседнее оконце.
Спроси бомжа об участи своей,
Спроси калеку, как ему живётся».
Ты - враг себе, ты - сам себе злодей.
Не ценишь то, что Господом даётся,
Не ценишь близких и родных людей.
А ценишь то, что мимо струйкой льётся.
Им в пику, восхищает вид людей,
Что рады дням, что прожиты под Солнцем,
Что под ударами становятся сильней,
Что добротой согреют незнакомца…
Прости, я больше не приду,
Как по утрам бывало -
Я приносил тебе еду,
А ты хвостом виляла,
И было солнце в октябре,
И небо голубое,
Когда в облупленном дворе
Нас было только двое.
Тот дворик нашим домом стал.
Сидели мы в обнимку,
Я уши тёплые трепал
И гладил по загривку.
Смотрела ты в мои глаза
Своим собачьим взором:
Прости, мол, что вчера была
С очередным трезором…
А я с улыбкой доставал
Съестное из платочка,
И на ладони подавал
По одному кусочку.
Но я сегодня не приду,
Прости меня, подруга.
Я лет окончил череду,
Я выброшен из круга.
Пальто, в которое тебя
Я завернул однажды,
Уж не надену никогда,
Да это и не важно…
И только слева от ворот,
Под завитушкой средней
Тебя в листе газетном ждёт
Гостинец мой последний…
Мягкий свет от абажура освещает стол…
Я на чистый лист бумаги опускаю взор…
И хочу на нём увидеть хоть какой-то след…
Хоть какой-то отпечаток прожитых мной лет…
Но чиста, бела бумага, нет на ней прорех…
Ни былых моих печалей, ни былых утех…
Лишь ложится на бумагу этих строчек стих…
И тоска о том, как мало в жизни я достиг…
Нет, событий было много - много, но пустых…
Было сказано мной много добрых слов и злых…
И в итоге одиноко, грустно на душе темно…
Лишь весенний мелкий дождик вновь стучит в окно…
Мягкий свет от абажура разгоняет мрак…
Где-то в жизни я ошибся…
Только в чём?..
И как?..
Посвящается памяти мамы
Увиделись. Пустяк. Такая малость.
Летучее мгновение одно…
Так часто мы с тобою расставались,
Что слились все прощания в одно.
И волосок седой по ветру бился,
Ночных миров сияла круговерть.
Ты целовала в губы крепко, быстро,
Как будто бы боялась не успеть.
Ни наставлений мудрых, не наказов,
Ни тихих запинающихся слов,
Но взор твой был так беззащитно ласков,
А в нём душа - основа всех основ.
Прощание, оно теперь бездонно,
И смаковать его, равно что яд…
Беспамятство пустынного перрона.
Пронзительный, чуть виноватый взгляд.
Пускай всё не забылось, много лет
сквозь эти годы помню, растованье
Твои слова и взмах рукой, в ответ
Пришло с годами поздно, осознанье
А было же когда-то… Вспомнил Май
Глаза твои, улыбка, счастье близко
Но не вернуть! Покинут мною Рай…
Ведь всё разбил и падаю, так низко
Две - трети жизни мигом пронеслись
Наградой пепел в волосах, на вечно
Судьба моя, вновь памятью, коснись
Ты в ней была, меня любив сердечно
Но вот приходит в сон мой, невзначай
Твой образ невесомый, в белом платье
В нём ты зовёшь и манишь в этот край
Где молодость, с обидой, в однорядье
Александр Защитник,